Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
Внутренний рентгеновский аппарат у меня включился только со второго раза, старею, подумал еще я. Минуты мне вполне хватило, после этого я озвучил свои выводы.
— Вы сможете спокойно выслушать не очень приятные новости, Дональд? — спросил я у него, на что он просто кивнул, но лицо у него при этом сильно вытянулось вниз. — Ну тогда слушайте… — и я коротенько обрисовал ему главную проблему в его организме.
По мере выслушивания лицо его продолжало вытягиваться, я начал было беспокоиться, как бы чего не случилось прямо сейчас, но он справился.
—
— Вообще-то нет, — твердо ответил я, — но именно здесь и сейчас можно попробовать.
— Стоп-стоп, — вмешался Готлибыч,- здесь мы никаких медицинских вмешательств делать не будем. Вот закончится воздушная тревога, перейдем в медбарак, там уж…
А между тем, второй вип-персонаж нашего отсека, китаец Лау, до сих пор внимательно прислушивавшийся к нашим разговорам, нарушил вдруг молчание.
— Я очень извиняюсь за вмешательство, — сказал он, — но не мог бы ваш лаоши (учитель, вспомнил я остатки знаний на китайском) заодно и меня осмотреть…
Я переглянулся с Горлумдом, получил его согласие в виде кивка и обратился к китайцу:
— Почему нет, гэся (уважительное обращение к старшему по возрасту).
— Знаешь наш язык? — удивился он.
— Идьен (немного), — и я показал расстояние между большим и указательным пальцами, — откиньтесь назад и не шевелитесь минуту-две… все, можно расслабиться. Ничего более серьезного, чем ожирение и начальная стадия простатита, у вас не имеется…
— Ты меня успокоил, — улыбнулся Лау, — с меня теперь причитается.
— Потом рассчитаетесь, — перебил наш диалог Готлибыч, а Рита, сидевшая хоть и в отдалении, но в пределах слышимости, вдруг проснулась.
— Раз уж тут всех обследуют, может, и я тоже в очередь запишусь?
— Какие проблемы могут быть у такой молодой девушки? — спросил я, — медицинского в смысле характера.
— Разные, — скупо ответила она, — большие и маленькие, например.
— Ну тогда возражений нет, — сказал я, пересаживаясь поближе к ней, — не шевелись пару минут…
Но ничего обследовать я не успел, потому что где-то снаружи раздался конкретный грохот, после чего задрожало все вокруг нас, включая лавки, и свет под потолком немедленно погас. Сверху на нас посыпалась какая-то пыль и грязь.
— Что это? — спросил я у Горлумда, отплевываясь.
— Что-что, — зло бросил он, — опять ракетчики промазали вот что. Криворуки хреновы… проверь дверь — не завалило ли, — скомандовал он мне.
Я тут же вскочил и сделал, что было велено — дверь заклинило намертво, даже ни на сантиметр она не подавалась.
— Хреново, — мрачно буркнул Готлибыч в ответ, — теперь надо ждать, пока не откопают.
Иностранцы взволнованно начали спрашивать у начальника, что здесь происходит, тот в двух словах обрисовал создавшуюся ситуацию.
— Вентиляция-то тут, надеюсь, исправно работает, — сказал я, — а то задохнемся все, как матросы на подбитой подводной лодке…
— Должна работать, — отвечал Горлумд, но с ноткой неуверенности в голосе, но тут он что-то вспомнил и чуть не подпрыгнул, — да,
— Где? — спросили мы с Ритой одновременно.
— Вон в том углу, — показал он примерное направление, — специально для таких случаев сделали.
— Надо проверить, — и я наощупь побрел туда, куда он указал.
Дверца высотой в половину человеческого роста там и верно нащупалась. И ручка у нее имелась — открывалась она вовнутрь. Я дернул за ручку, что-то опять просыпалось сверху, но дверь подалась.
— Кажется, есть выход, — сообщил я остальным сидельцам, — я сейчас проверю, а вы уж за мной пойдете…
С трудом, через завалы кирпича и песка, но я выбрался на поверхность… от лепрозория (если конечно Горлумд не наврал про назначение этого места) остались одни руины. Горящие при этом… колючую проволоку унесло в тундру, взрывной волной наверно. Но БТР, на котором он меня сюда привез, стоял неподалеку целый и невредимый…
Я крикнул вниз, чтобы они поднимались за мной. Через полминуты все оказались рядом, при этом я заметил, что правая рука у Горлумда очень странно висит, отклоняясь немного в сторону.
— Что с рукой? — сразу задал я ему вопрос.
— Вывихнул, похоже, — поморщился он, — до свадьбы заживет. А лагерь наш, как я посмотрю, совсем разбомбили…
— Надо бы остальных из убежища вытащить… — предположил я, на что получил неожиданный ответ Готлибовича:
— Есть такая поговорка — врачу исцелися сам. Пусть сами о себе позаботятся, — твердо отрезал Горлумд. — А я предлагаю слинять отсюда по-быстрому, раз уж такая пьянка случилась… а то ведь наши ракетчики и второй раз промазать смогут…
— Я за, — быстро поднял я руку, Рита последовала за мной, а двоим иностранцам пришлось объяснить ситуацию, и они оба тоже согласились с предложением психиатра.
— А куда двинем? — внес я деловую нотку в наше эмоциональное обсуждение.
— Так в Елизово конечно, — ответил умудренный опытом Горлумд, — больше тут никакого жилья нет в радиусе сотни километров.
— А Петропавловск? — заметил я, — а Приморский с Рыбачьим?
— Вилючинск вообще-то он правильно называется, а не Приморский-Рыбачий, — поправил меня он, — туда нас точно никто не пустит, наглухо закрытая зона. А Петропавловск… его местные Питером почему-то называют… в принципе можно и туда, но это дальше чуть не вдвое, может солярки не хватить.
— Сколько, кстати, там горючки-то, в этом БТРе? — задал наводящий вопрос я.
— Сейчас посмотрим, — Горлумд начал открывать боковую дверь самоходной машины и болезненно поморщился, — похоже, я не смогу ее вести… ты справишься? — спросил он меня.
— С божьей помощью, — ответил я и пролез на водительское место, — где тут указатель уровня топлива?
— Вон там, слева, — показал Горлумд, — циферблат с зеленой стрелочкой, только зажигание надо включить, вот ключ.
Я повернул ключ в замке зажигания, указатели на приборной панели ожили, и уровень топлива оказался чуть меньше половины бака.