Мне 10 лет, и я разведена
Шрифт:
Успокаивает то, что Абдель с первых минут общения производит впечатление любящего отца, который заботится о своих детях. Не такого, как мой…
У него большая и очень удобная машина. Внутри чисто и свежо, из кондиционера дует холодный воздух, который приятно щекочет лицо. Так здорово. На протяжении всего пути к дому господина Абделя я почти все время молчу. Не знаю, в чем причина: может, стесняюсь или слишком переживаю, а может, просто чувствую себя очень хорошо в присутствии взрослых, которые заботятся обо мне. Абдель Вахед первым нарушает молчание:
— Ты очень храбрая девочка! Браво! Ни о чем не волнуйся. Ты имеешь полное право требовать развода. Множество девочек сталкиваются с подобными проблемами, но, к несчастью, они не решаются говорить об этом вслух. Мы сделаем
Мои губы начинают медленно принимать форму полумесяца. Как давно я не улыбалась!
— Ты просто уникальная девочка! — продолжает нахваливать меня Абдель.
Я краснею.
Добравшись до дома, Абдель Вахед спешит представить меня жене Сабе и детям. Его дочь Шима моложе меня на три или четыре года. Ее комната буквально завалена куклами из серии «Fulla» — восточной версии американской Барби — с блестящими белокурыми локонами. О таких игрушках мечтают все девочки Йемена.
— Haram [15] !
Реакция Шимы на рассказ матери о том, что меня избивал злой господин, не может быть более естественной. Девочка старательно хмурит брови, подражая взрослым, когда они собираются кого-то отругать. Меня глубоко трогает ее сочувствие. Тепло улыбаясь, Шима зовет меня играть к себе в комнату, потом берет за руку.
15
Термин «haram», который обычно означает «запрещено» или «незаконно», также часто используется в качестве восклицания для выражения удивления или сочувствия. Здесь: «бедняжка».
Четыре мальчика (очевидно, братья Шимы) смотрят мультики. У судьи Абделя в доме два телевизора, какая роскошь!
— Чувствуй себя как дома, — ласково и радушно улыбается мне Саба.
Вот она какая, жизнь в семье… Опасения не оправдались, меня приняли как родную. Здесь так хорошо! Уверена, что теперь меня обязательно выслушают. И не осудят. И не накажут. Сегодня вечером, сидя по-турецки в гостиной, я впервые нашла в себе силы рассказать свою историю…
4. Свадьба
Февраль 2008 года
Когда я с Моной гуляла по проспекту Хайл, то не замечала, как летит время. Иногда мы так сильно прижимались мордашками к витрине любимого магазина, что вечерние платья исчезали за запотевшим перед нашими глазами стеклом. Можно было часами смотреть на белый свадебный наряд манекена. Настоящее бальное платье! Как сильно оно отличалось от черных покрывал, в которые кутались с головы до ног женщины на улицах.
— Inch'Allah [16] , у тебя будет такое, когда наступит день свадьбы, — шептала Мона, не отрывая от витрины сверкающих глаз, обрамленных платком. Она всегда прятала за ним лицо, когда выходила из дома.
Мона редко улыбалась. Ей не довелось испытать радостей свадебной суматохи. Сестру выдавали замуж на скорую руку, так что единственной праздничной деталью стало голубое платье. О других обстоятельствах своего замужества Мона предпочитала молчать. С тех пор как ее муж неожиданно исчез в неизвестном направлении, я ни разу не слышала, чтобы она о нем говорила. Наверное, он уехал куда-то далеко от Йемена, но у меня хватало ума не расспрашивать родных о его судьбе. Мона не любила, когда к ней приставали по этому поводу. Сестра ограничивалась тем, что шептала мне на ушко: «Все, чего я тебе желаю, это быть счастливой и найти доброго и заботливого мужа».
16
В буквальном переводе: «Если будет на то воля Господа».
Я и представить себе не могла, что этот день наступит так скоро.
Впрочем,
Папины слова прозвучали как гром среди ясного неба. Когда Abaобъявил, что настал мой черед, я не сразу поняла, о чем он говорит. И вначале даже восприняла эту новость с некоторым облегчением, словно наконец-то появилась надежда на спасение: жизнь дома стала просто невыносимой. С тех пор как отец потерял работу в муниципалитете, он так и не смог устроиться на постоянную службу. Мы всегда были должны хозяину квартиры, который регулярно угрожал нас выселить.
Чтобы хоть как-то сэкономить, Ommaготовила только рис и овощное рагу. Я стала учиться помогать ей по хозяйству. Мы вместе готовили shafout, большие блины, которые поливают ароматным йогуртом с луком и чесноком, и bin al sahn, восхитительный десерт с медом. Когда отец приносил домой достаточно денег, мама отправляла одного из братьев купить курицу, которую готовили специально для пятницы, священного дня недели по мусульманскому календарю. О мясе мы даже и не думали: оно стоило слишком дорого. Наверное, в последний раз я ела fatah— рагу из говядины — в ресторане, куда нас пригласили родственники, чтобы отметить Аид, конец рамадана. Тогда нам даже разрешили пить «Pepsi», черную газированную воду, которую привозят из Америки. А когда мы уходили, официант побрызгал мне на руки духами, совсем как взрослой. После этого ладошки пахли так здорово!
Ommaтакже научила меня печь лепешки. Мама разжигала огонь, я тем временем месила тесто; потом мы вместе выкладывали плоские лепешки в форме полной луны на tandour, традиционную печь. Но однажды нам пришлось отдать tandourв обмен на несколько купонов с черного рынка. Каждый раз, когда деньги заканчивались, мама продавала что-то из своих вещей. Она уже перестала рассчитывать на отца.
А потом настал день, когда продавать было уже нечего. Чтобы заработать хоть немного денег на еду, братья присоединились к толпам маленьких бродячих продавцов. Они стучатся в окна машин, стоящих на светофоре, и за несколько монеток предлагают пассажирам упаковку жвачки или пачку бумажных салфеток. В конце концов Мона тоже стала одной из них. Но попрошайничество сыграло с ней злую шутку. Буквально через двадцать четыре часа сестру схватила полиция и отправила на несколько дней в специальное место для людей, совершивших глупости. Вернувшись домой, Мона рассказала, что там она встретила женщин, которых обвиняли в том, что они встречались с несколькими мужчинами сразу, и охранники в тюрьме таскали их за волосы. Оправившись от потрясения, Мона снова отправилась просить милостыню — и опять нос к носу столкнулась с полицией. После второго заключения сестра решила отказаться от этой рискованной затеи. Значит, пришла наша с Хайфой очередь идти на улицу. Взявшись за руки, мы тихо скребли ногтями по окнам машин, едва осмеливаясь смотреть в глаза водителям. Очень часто они делали вид, что не замечают двух бедно одетых девочек. Это был не лучший способ заработка, но у меня не было выбора.