Мне 14 уже два года

Костевич Ирина Львовна

Не буду рассказывать, чего мне это стоило. На уроки уходила уйма времени. И, как бы мне ни хотелось забросить подальше малопонятную физику и всласть порисовать, я себя пересиливала. Но рисовать хотелось очень. И часто, сделав уроки, я сидела с гелевыми ручками на кухне тети Розы до упора, пока даже татешка не выходила из терпения и гнала меня спать, ахая и причитая, что не жалею я себя.

Но никого из одноклассников не волновали мои успехи. ОНИ почему-то не сдавались. Тогда я стала учиться просто для себя. С бабушкой мы к тому времени формально помирились. Жить я, правда, так и осталась у татешки — так ближе к школе. Да и татешке со мной веселее. «Хоть готовить дома есть для кого!» — кричит она с кухни, и пар стоит столбом, и что-то скворчит

в казанчике.

Приходила к нам бабушка. Присела на кончик стула, сидит — спина ровная, прямая, руки на коленях сложены, губы поджаты. Деньги, которые татешка кинулась в очередной раз возместить за меня, брать отказалась. Попросила только не баловать «больнушечку» через край, вздохнула, что совсем не понимает современную молодежь, а идти наравне годы не позволяют. Бабушка вся такая убитая… Мне до сих пор очень перед ней стыдно, но я пока не знаю, что сделать. Наверное, никогда не простит! «Любимая внучка была, единственная… Я для нее все делала. И вот тебе благодарность — обворовала на старости лет», — наверное, думает бабушка. Я знаю, что татешку бабушка считает легкомысленной, раньше все советовала ей читать побольше. В этот раз ничего не посоветовала. На прощание просила меня проведывать её и Масяню «хотя бы раз в две недели».

Может, все-таки скучает?

Удивительно, но родители так ни о чем и не узнали.

А переселение одобрили. Вчера мы странно пообщались c мамой. Она говорила по телефону без передышки, даже не давала мне ответить. Я слушала и чуть не ревела. Наверное, и ей там, в чужом городе, несладко. Я поймала себя на мысли, что впервые подумала о том, что и моей всемогущей маме может быть трудно. И тут же убрала из голоса все следы печали. Не хватало, чтобы она ещё и из-за меня переживала!

Совсем забросила я подругу Дину. Общих тем для разговоров становилось все меньше — разве что воспоминания… Динка влюбилась в новенького, который пришел в тот наш класс, и теперь только об этом и чирикала, так что уже и слушать невозможно, и с темы не собъёшь. Терпеливо выдерживая какое-то время ее бесконечные «а он мне… а я ему….», после я отчаянно вопила в пустую комнату: «Иду, тетя Роза, сейчас, сейчас!» и закруглялась с разговором. Понятно, что я завидовала. Еще бы! Вот у смешной круглощекой Динки завелся парень, а у меня… И, наверное, никогда уже не будет! Я — белая ворона, человек, с которым противно разговаривать.

А все-таки Арсен плотно поселился в моем сердце. Это, конечно, удивительно так вышло, но с Арсеном я вижусь больше, чем с остальными из класса. Только не подумайте, что он молча, с ненавистью, но все-таки провожает меня, выполняя данное когда-то обещание. Какое там! Пересекаемся мы совсем по другой причине.

Дело в Алдаспане. А началось всё со школьной доски объявлений:

«Приглашаем юношей и девушек на занятия по системе Алдаспан. Древний вид казахских боевых искусств подарит вам здоровье, уверенность в себе и умение побеждать…» Ниже давались телефоны и было написано имя — Олжас. Тренер, наверное. Моего папу тоже зовут Олжасом — в честь поэта, написавшего «Беллу» — я знаю… [9]

9

Олжас Сулейменов, казахский поэт, ученый, общественный деятель. Имеется в виду его стихотворение «В южный город на лето приехала девочка…»

Никогда раньше мне не хотелось заниматься каким-нибудь видом боевых искусств. Это не для девушек. Хотя… Круто же расправляются с врагами бравые старушки Ума Турман и Анджелина Джоли!

К тому же тут не надо соревноваться. Просто честно делаешь свое дело, и побеждает сильнейший.

Как здорово, когда можно никого-никого не бояться… Защищать слабых, отстаивать свою честь перед теми, которые слов не понимают…

Чья-то тень упала на объявление. Арсен подошёл.

Я испугалась, что он первым начнет записывать

координаты этого Алдаспана, и тогда, если я тоже стану их записывать, решит, что это из-за него и я за ним бегаю! Быстро-быстро стала набивать в сотку номер Олжаса. Сзади раздался мягкий щелчок — Арсен сфотал объявление на свой крутой мобильник. Перехватив мой взгляд, направленный на телефон, криво ухмыльнулся. Да иди ты, Арсен, иди, куда шел, вместе со своей дорогой цацкой! Но вслух этого, конечно, не сказала — мы же не разговариваем…

Вот мы и стали видеться с Арсеном чаще, благодаря спорту. Ещё из класса на тренировки записался Стасик. Он, как я успела заметить, был большим трусом. Наверное, и на боевые искусства пошёл, чтобы превратиться из зайчишки-трусишки в кого посерьезнее. Может, барсучка?

А вот зачем Арсен ходит на Алдаспан? Очень надеюсь, что из-за меня. Ведь занимался он раньше спортом в другом месте.

Спортзал находится возле школы, тренировки идут с раннего утра. Мы совсем не устаём, напротив — с каждым часом сил только прибавляется, и оттуда народ выходит такой заряженный, что сидеть без движения в школе о-очень тяжко.

Различий между парнями и девушками на тренировках нет. Мы изо всех сил тянемся в разные стороны, укрепляя позвоночник. А еще тренер показал очень прикольный, но поначалу страшный массаж… ногами. Один ложится, другой разминает его тело ступнями, а потом еще и ходит по спине.

Сам Олжас кажется сделанным из железа. Если он встанет тебе на спину, то его ни с кем не спутаешь: будто памятник водрузили! Сколько лет тренеру, загадка. Кто-то из наших говорил, что Олжас достаточно давно занимается наукой. Всегда румяный, c тихой улыбкой, он никогда не кричит и не расстраивается, но все вокруг пронизано такой энергией, что, кажется, горы можно свернуть! А еще он обожает рассказывать удивительные истории о сверхвозможностях человека.

Во всех упражнениях, которые выполнялись парно, Арсен держался от меня подальше. Чтобы, Кудай сактасын [10] , как говорит моя татешка, не пришлось иметь дело с воровкой.

Хотя мог бы и подойти, спросить: «Мира, а зачем ты это сделала?» — раз уж считает меня такой. Но нет, ничего подобного! Ненавидит, и все. Молча.

Но Алдаспан — это еще не все новости в моей жизни.

Мы с подружками-шестиклашками, Алей и Викой, затеяли грандиозное дело.

Помните, я говорила, что моя татешка работает в больничной столовке? Вообще-то я очень больниц боюсь, болезней, врачей. Однако разок пришлось пройтись по больничным лабиринтам.

10

Кудай сактасын — «Да спасет тебя Кудай!» — выражение, в переводе с казахского приблизительно переводится как «Господи, помилуй!»

Надо было отнести ключи тете Розе. Прорвавшись сквозь заслон медсестер на входе, я блуждала по мрачным коридорам, мечтая оттуда быстрее выбраться. Татешкину столовку проще всего было найти по запаху еды. Но вокруг пахло только хлоркой и какими-то лекарствами. Было невероятно уныло и серо.

Мимо прошла целая группа ребят моего возраста. То ли мальчики — то ли девочки — не поймешь. Кое-кто — с натянутыми на головы капюшонами. Остальные — почему-то лысые, вены сквозь кожу просвечивают! Все в марлевых масках.

Неожиданно кольнуло в сердце. Как привет из прошлой жизни… Посмотрев на них, сразу вспомнила Сану! Эти ребята — не знаю, мальчики или девочки — были как бы одной породы с ней.

Слава Богу, столовка вскоре нашлась.

Спросила татешку о встреченных мною. Лицо тети Розы как-то постарело. Вдобавок она еще и вздохнула по-старушачьи:

— Кровь больная…

— А разве кровь может болеть? Это же жидкость.

— Кровь плохая. Ребята хорошие, а кровь плохая. Ты, жаным, их пожалей. Вот нам с тобой, Кудай сактасын, жить да жить, а они здесь — на грани. Могут остаться, могут уйти.