Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Колмогоров Александр Григорьевич

Наряду с обучением значительное место в деятельности Бориса Викторовича занимали и вопросы быта подопечных. Была произведена перепланировка части внутренних помещений здания, оснащение их новой мебелью, заново воссоздан спортивный зал с гимнастическими снарядами. Появилась собственная электростанция, была расширена метеостанция для возможности дежурства в ней юнкеров старшего курса.

Еженедельно за обедом в зале играл серьёзную музыку оркестр 108-го пехотного Саратовского полка. Для особых случаев каждому юнкеру был пошит по индивидуальным меркам парадный комплект формы, включая и сапоги. При производстве в офицеры выпускнику вручалась нательная серебряная иконка Святых Косьмы и Дамиана — небесных покровителей училища. 3–4 раза в год учебное заведение устраивало

балы в своих стенах. Воспитанники посещали вечера Гарнизонного Собрания, женского института и гимназий, совершали экскурсии.

Многократно бывая в Вильно с инспекционными проверками, его шеф оставлял в дежурном журнале такие записи:

…Провёл в училище под кровом его начальника одно воскресенье и два будничных дня и увожу о Виленцах самые лучшие воспоминания…

…Отрадно отметить отеческое, полное любви заботливое отношение начальника к вверенной ему молодёжи…

Но предполагал ли генерал-инспектор, что Б. В. Адамович не отказывал в помощи и молодым офицерам из своих бывших подопечных по Киеву и Вильно? В фондах РГВИА имеется достаточно тому свидетельств.

Сам полковник-педагог своё внутреннее состояние этого периода жизни очень точно выразил в письме к другу-офицеру К. П. Гарнишевскому (1910 г.):

…Я невольник чести. Только ли психоз увлечения, выполнение ли призвания или идеальное сознание долга, но я весь отдался службе. Груда писем (200–300 в год) от старых учеников… [747]

Из письма юнкера третьей роты Киевского военного училища А. Я. Степанова от 6 июня 1909 года:

747

РГВИА, ф. 297, оп. 1, д. 385, л. 2–2об.

…В день Вашего отъезда в Вильно ротный командир услышал мою фразу, сказанную в кругу товарищей: Какая нелепость этот учебный шаг, к чему он? — Я получил 30 суток ареста и был переведён во 2-й разряд выпускных (на остатки вакансий). Боюсь, что попаду в резервный батальон, а мечтал о Владивостоке. Помогите, Борис Викторович, составить рапорт о распределении на Дальний Восток…

Из письма подпоручика 11-го Восточно-Сибирского Её Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка А. Я. Степанова от 13 ноября 1909 года:

Дорогой Борис Викторович, поздравляю заранее с Новым годом! По гроб благодарный ученик. Владивосток [748] .

Полковнику Адамовичу из Варшавы от 17 февраля 1912 года:

Дорогой наставник. С особым удовольствием (и прискорбием) вспоминаю короткие минуты пребывания под Вашей опекой, где родительское око зорко следило за юнкерами, заботясь на каждом шагу о том, чтобы только всё хорошее прививалось нам — будущим воспитателям русского воинства.

748

РГВИА, ф. 297, оп. 1, д. 296, л. 15, 18–20 об.

Познания и взгляды, которые каждый из нас воспринял и вынес из родного училища, навек останутся в наших сердцах. Смею просить на память Вашу фотографию. Горячо Вас любящий 9-го сапёрного батальона Мих. Филатов [749] .

Из письма выпускника Виленского училища Тютикова от 15 ноября 1912 года:

…Помните,

дорогой Борис Викторович, когда Вы сказали Его Высочеству, что, несмотря на моё шалопайство, любите меня за то, что у меня хватает гражданского мужества высказать своё мнение? Великому князю благоугодно было лишь ответить, чтобы я писал ему, когда стану офицером.

749

РГВИА, ф. 297, оп. 1, д. 316, л. 2–5.

Ехал я сюда, помня афоризмы на стене училищной библиотеки… А вот вопросы, которые предлагались на смотру начальником дивизии: «…Когда Бог был на земле? Когда Христос стоял на одной ноге? Что делает Государыня? Куда и сколько раз ранен? Что такое Дух? Что означает каждый палец, когда крестишься?..»

Увидев образ Николая Чудотворца, генерал задал вопрос: «Когда он сосал правую грудь матери?» Никто из офицеров не ответил.

И тогда нам было прочитано «Житие Николая Чудотворца…»

С. Раздольное, Приморск, обл. [750] .

Из писем подпоручика 87-го Нейшлотского пехотного полка А. В. Овчинникова от 7 октября и 24 декабря 1913 года:

…Месяц я в полку. Связь с Вами не прерывается с окончанием училища. Вот и сейчас лежат на столе перед глазами Ваши «Руководящие приказы», дорогой учитель…

… Вскрыл письмо не без некоторого волнения. Я знал и не ошибся, что Вы меня поймёте… Аракчеевские казармы, Новгород [751] .

750

Там же, д. 312, л. 11–12 об.

751

РГВИА, ф. 297, оп. 1, д. 249, л. 24–25, 30.

Подобные примеры поддержки и помощи со стороны Бориса Викторовича приводили и родственники да и просто знакомые. Из письма двоюродного брата ротмистра Е. А. Адамовича в Вильно от 17 декабря 1909 года:

Дорогой Боря!

Вернулся из Петербурга с похорон бывшего командира полка. Был и у генерала от артиллерии сенатора Ф. Н. Платонова — товарища твоего папы по корпусу и моего — по юридической академии. Ходатайствует об офицере, мечтающем попасть преподавателем в училище. Просит совета. Любящий тебя брат Евгений. Сумский полк [752] .

752

Там же, д. 42, л. 1–3.

Из письма к Б. В. Адамовичу в Вильно от 11 марта 1910 года из Плоцка Варшавского Воеводства:

…Если Вы всё тот же симпатичный и отзывчивый человек, которого я знала 20 лет назад, когда была счастливой женой Вашего брата Дмитрия, отзовитесь на моё письмо. Утопающий хватается за соломинку. Простите мою навязчивость, но ради старой дружбы и спасения Вашей племянницы Нины — помогите.

Я хочу служить в гимназии классной дамой, но нужна протекция (права я имею). Вы служили в Варшаве и, если сохранили связи, то сможете мне помочь. Ни от чего не откажусь, готова работать и машинисткой, лишь бы быть вместе с дочерью. Несколько месяцев прожила она у отца, но врозь нам тяжко.