Мне есть что вам сказать

Джонсон Борис

Мы уже семь недель ведем войну и планы наземного вторжения – единственный способ быстро вернуть косоваров в их разрушенные дома – кажется, сошли на нет. А кто страдает в политическом смысле слова, если НАТО терпит поражение? Отчасти это должен быть президент Клинтон, который берет вину на себя. Он сделал ошибку, поверив Мадлен Олбрайт, и полагал, что Милошевич скоро уступит под воздействием бомбежек. Блэр был всего лишь ярым сторонником американской политики.

И все же парадокс заключается в том, что в результате пропаганды с гладстонской [201] непреклонностью в отношении сербов именно Блэр оказался самым политически

уязвимым. Когда к народу обращается Билл Клинтон, он одинаково много распространяется как о контроле над оружием и прописной морали, так и о войне в Косово. Что касается Блэра, тон его речей отличается от клинтоновского. «Мы здесь говорим не о каких-то далеких местах, о которых ничего не знаем. Мы говорим о пороге Европейского союза, нашем садике на заднем дворе», – сказал он вчера в Ахене. Беда в том, что для американского электората Косово именно этим и является – задворками, о которых они мало что знают. Ни одной потерянной жизни у американцев нет – в этом основная цель.

201

Уильям Юарт Гладстон – видный британский государственный деятель XIX в. Либеральное правительство под руководством Гладстона вошло в историю целым рядом реформ, в том числе во внешней политике.

Получилось так, что именно Блэр, а не Клинтон умудрился связать свои успехи с судьбой Слободана Милошевича. Премьер-министр несколько раз повторил, что будущего у Сербии или Косово с Милошевичем у власти не будет. Клинтон был достаточно осторожен, чтобы не заявлять подобных вещей, и, казалось, предусматривал соглашение, по которому Милошевич сохраняет суверенитет не только Сербии, но и Косово тоже.

Операцию в Косово начали Соединенные Штаты. И только Америка может довести ее до успешного конца.

Без решимости и твердости друга в Белом доме воинственные слова Блэра окажутся не более чем жалким и никчемным бахвальством.

14 мая 1999 г., The Daily Telegraph

Чтобы заполнить паузу между интервью, я рискнул переговорить со знаменитым головорезом и массовым убийцей. Теперь мне неловко вспоминать мой тон. Он был монстр и не заслуживал, чтобы с ним обращались как с взбунтовавшимся фигляром-заднескамеечником.

Аркан

Его лицо ребенка мгновенно узнаешь в кафе отеля «Хайятт»; оно фигурирует в официальном обвинении Гаагского суда в воинских преступлениях. Он – владелец югославской футбольной команды № 1, сети хлебопекарен «Сербская корона», муж исполнительницы народных песен Сербии № 1 и человек, которого министр обороны назвал олицетворением сербского хаоса.

Его зовут Желько Ражнатович, кличка Аркан, и у него для нас есть сообщение. Нет, его не было в Косово, когда Джордж Робертсон сказал, что тот стоял у истоков конфликта. Но его боевики – «тигры» обучаются по всей Югославии, и Аркан ждет…

«Если придут ваши наземные войска, я пойду в Косово. Я вырос в Приштине, столице Косово», – говорит Аркан. Теперь понятно, как он лично воспринимает эти события. Боевик-предприниматель окружен несколькими очень привлекательными женщинами – в их числе его жена в голубом атласном брючном костюме – и очень крутыми парнями.

Одного из них зовут «полковник Игорь Игорев», русский в темном костюме и с унылыми глазами. Игорь присутствует при нашем разговоре, а другая пара помощников Аркана сидят позади меня. Итак, Аркан, что вы скажете о ваших военных преступлениях в Боснии?

«Я многих убил в честном сражении, потому

что я иду впереди и за мной идет моя армия. Я не могу жить без риска. Зверств в Биельине [город в восточной Боснии, где его люди выгнали основную часть мусульманского населения из их домов] не было. Там жили 40 000 мусульман и 20 000 сербов. Эти мусульмане начали стрельбу, и только после этого мы вошли в город и перебили этих ублюдков. Мусульманское и сербское население приветствовало меня, я произнес речь, обратился к людям, и они принялись кричать: “Спасибо, Аркан, спасибо, Аркан”. Так как я спас их от этих мусульман.

Я уважаю мусульман. Я, например, не ем свинину, но я не мусульманин. Я просто не люблю свинину», – говорит 47-летний отец девятилетнего сына.

Какое прелестное кольцо, ведь это не кастет, говорю я, показывая на бриллиант размером с шоколадное драже Smarties. Нет, не кастет, подтверждает он: «Это подарила жена. Она записала седьмую песню и сделала мне подарок на день рождения». Аркан раньше жил в Лондоне и бегло говорит по-французски.

А как насчет нынешних зверств сербов в Косово? «Возможно, некоторые сербы разозлились и наделали делов, – говорит он. – В нашей стране действует закон и порядок. В нашей стране президент не военный преступник». А изнасилования? «Их никогда не было. Я первый тут же пристрелю того сербского солдата, который пойдет на это. Он не проживет и двух секунд. Мы не звери. Мы не нацисты. Мы не убиваем людей».

Как вы считаете, наземная война будет? «Конечно. Как вы думаете, почему я подстригся? Отнюдь не для крутости. Фуражку легче надевать, когда волосы короткие».

Вы уверены в победе? «Я ни секунды не сомневаюсь, что мы победим. После это мы споем “We are the champions”».

Вопрос на более мирной ноте: планирует ли он вести какой-нибудь бизнес? «Я буду продавать пластиковые мешки, так как для солдат нужно много пластиковых мешков. Это будет хороший бизнес».

Полковник Игорь отходит под предлогом, что надо выключить музыку. «Ммм, хороший костюм», – говорю я. Белый в тонкую черную полоску. «Мой друг, итальянец, привез из Италии. Хочу быть похожим на Мартина Белла [202] . Я считаю его своим другом».

202

Мартин Белл – британский посол в ЮНИСЕФ. Бывший военный репортер и независимый политик, член парламента в 1997–2001 гг., обычно носит белые костюмы.

Разве не досадно, что он не может сейчас ездить по Европе из-за обвинений Гаагского суда в военных преступлениях? «Мне плевать. Я этот суд не признаю».

«Мы воины по крови. Мой дед воевал с австро-венграми и немцами. Мой отец был партизаном. Я честно говорю вам: нам плевать. Мы защищаем свою страну. Защищаем наших детей. Всех, кто будет выяснять с нами отношения, мы убьем. Вы должны понять, что мы воюем лучше, чем вьетнамцы, и мы устроим вам новый Вьетнам в сердце Европы. Мораль на нашей стороне, и мы готовы умереть. Мы соберем армию в 2 млн. Вас будет убивать моя жена. Вас будет убивать мой сын, которому 15 лет».

Ага, полковник Игорь и другие, они вооружены? Игорь заерзал. «Э, ну да, конечно, у них есть оружие, – говорит Аркан. – Но не в отеле».

«Я буду убивать британских солдат, потому что они убили моего друга и сказали, что он был военным преступником».

«В спину», – говорит Игорь безучастно.

«Он не был даже вооружен, но они убили его: Специальный военно-воздушный полк, – уточняет Аркан. – Вы же видите по Блэру, по Робину Куку, что в основном эту войну и ненависть к сербам раздули британцы».