Мне есть что вам сказать
Шрифт:
Конечно, мы уже не настолько примитивны, чтобы полагать вместе с авторами древних писаний, что природные катастрофы можно связать с дурным поведением человека. Если и есть глупцы, которые считают, что Пхукет наказан за то, что он стал современной Ниневией, то им лучше держать свои мысли при себе.
В нашем, в целом безбожном, веке мы более тонко понимаем связь между человеческой невоздержанностью и природной катастрофой. Нашими новыми верховными жрецами стали защитники окружающей среды. И когда айсберги слишком рано раскалываются или ласточки летят не в том направлении, именно они начинают причитать и заявлять, что это божья кара за наш грешный образ жизни. Поэтому в случае сильного подводного землетрясения вы можете ощущать молчаливое «мы же предупреждали» ученых.
Что бы ни говорили о скользящих тектонических
И если жрецы и ученые не могут сказать ничего вразумительного по этому вопросу, то же самое в полной мере относится к политикам и журналистам. Мы вечно и неутомимо ищем, кого бы обвинить – но кого? Делаются жалкие попытки обвинить американцев в том, что они не сумели установить по побережью Индийского океана действенные датчики цунами. И как всегда, после случайной и беспощадной катастрофы раздаются призывы предпринять превентивные меры против следующего бедствия.
В статье во вчерашней The Guardian предлагается заранее взорвать кусок Канарских островов, на тот случай, если цунами пересечет Атлантику и разрушит Нью-Йорк.
Ладно, возможно, это действительно принесет больше добра, чем зла, и, вероятно, следует посмотреть, нет ли каких-то других подозрительных островов – Ибица? – которые можно взорвать для пользы дела. Но это, конечно, не поможет предупредить дальнейшие индонезийские землетрясения. То же самое относится и к тем депутатам европейского парламента, которые призывают построить звездный крейсер «Галактика», чтобы бороться с астероидами.
Как можно видеть, все это происходит в духе овладевшего нашим законодательством принципа истерической профилактики, но это сумасшествие. Возможно, это оскорбляет наше видовое чувство значимости человеческого рода, но, когда из космоса прилетит огромная глыба, чтобы сплющить нашу планету как яйцо, самое время будет скромно признать, что наша песенка спета.
Давным-давно один английский король показал это на примере волн. Он сидел на берегу и приказал приливу отступить. Кнуд [286] не страдал манией величия. Он просто демонстрировал, что есть вещи, не зависящие от королей, судебных законов или постановлений.
Известные персоны
Что за странный бизнес – подробные развернутые интервью. В известном смысле это иллюстрация восстановления баланса власти в Британии в пользу СМИ. Во Франции или Америке все еще можно прочитать интервью с политиками или знаменитостями, составленные из почтительных вопросов и ответов. Пресыщенному британскому читателю подавай что-нибудь покрепче. Он хочет откровений, признаний. Ему надо во время чтения хвататься за носовой платок. Вот почему британский журналист готовится к интервью с откровенно предательской улыбкой.
286
Кнуд Великий (994/995–1035) – король Дании, Англии и Норвегии.
Интервьюер ластится, лучезарно улыбается, косит одним глазом на красный индикатор на своем магнитофоне и затем набрасывается. В качестве отличного примера лицемерия современного интервьюера посмотрите эпизод с Мартином Баширом и Майклом Джексоном. Когда программа вышла в эфир, она казалась убедительным актом обличения Вако-Джако [287] относительно его отцовства, с подтекстом, что Башир считает своего собеседника более чем странным человеком. Однако вскоре, предъявив изъятия из видеозаписи, поп-звезда
287
Прозвище Майкла Джексона.
Именно из-за того, что интервьюирование не исключает подобных подстав, специалисты по связям с общественностью все более жестко ведут себя: присутствуют во время интервью, вмешиваются, выключают запись и так далее. Журналисты, в свою очередь, пытаясь перехитрить их, становятся все более похожими на крыс. В принципе, конечно, я на стороне пишущей братии.
В конце концов, журналистам приходится перерабатывать кучу пустой болтовни в нечто удобочитаемое, и порой очень трудно из груды словесного щебня выбрать камушки для мозаики. Что касается меня, я всегда стараюсь соблюдать направление и настроение разговора, а в случае лишнего материала обязательно вырезать его. И я стремлюсь полюбить своих собеседников, хотя с Крисом Эвансом мы, вероятно, почувствовали облегчение, когда наша игра в гольф закончилась.
Кен Кларк
Клянусь, есть что-то нарочитое в том, как развязан шнурок на обшарпанном коричневом ботинке; как раскованно его тело; в частом смехе на его веселом лице. А когда он исчезает в прихожей, чтобы причесать волосы, перед тем как сфотографироваться, это, вероятно, признак внутреннего самообладания, которое сделало его самым долговременным из всех современных политиков.
Постоянные читатели политического справочника Wisden [288] знают, что казначейство – это седьмое министерство Кена Кларка. Вместе с Малколмом Рифкиндом [289] и Линдой Чокер [290] он входит в группу министров с самым долгим сроком непрерывной службы после Ллойд Джорджа. А в британской политике за счет одной бестактности не выживешь. Он – слон в посудной лавке. Но слон, который довольно бережно относится к посуде.
288
Wisden – ежегодный альманах по крикету, любимому виду спорта Кена Кларка – в прошлом президента крикетного клуба графства Ноттингемшир.
289
Малколм Рифкинд – консерватор, бывший министр иностранных дел Великобритании (1995–1997).
290
Линда Чокер – государственный секретарь, министр иностранных дел и по делам Содружества с 1989 по 1998 г.
«Вы же не будете спрашивать о Европе, – говорит он с притворным благоговейным ужасом. – Люди просто одержимы этой темой», – жалуется он. Мы оба хихикаем. Конечно, я задам ему вопросы о Европе. Но для начала: как он предлагает спасти следующие выборы?
Гарантирует ли он снижение налогов в следующем бюджете, если таковое будет предусмотрено? Кларк начинает топить оппонента, повторяя слово, которое, кажется, ему особенно нравится.
– Я, я, я прошлой осенью по этому вопросу разошелся во мнениях с консервативной прессой или с теми, кто когда-то представлял консервативную прессу. Не думаю, что успехи правительства всецело зависят от снижения чрезмерных налогов для населения.
– Я считаю, что предлагать снижение налогов только с целью подкупа избирателей – значит недооценивать интеллект электората. На самом деле избиратели довольно цинично относятся к нам. И они не хотят, чтобы правительство вело себя так, словно значительное снижение налогов перед выборами дает ему право быть переизбранным на следующий срок.
– Я хочу предложить общественности такую перспективу, чтобы любое уже достигнутое снижение налогов сохранилось. А если нас переизберут, то, возможно, будут снижены и другие налоги.