Мне есть что вам сказать
Шрифт:
Клэр ничего не имеет против свободного обращения валют. «Помню, еще в детстве мы поехали отдохнуть на запад Ирландии, и тогда мороженое можно было купить за ирландские или за бирмингемские деньги».
Но Европейский валютный союз навевает на нее ее старомодный левофланговый ужас. «Маастрихтские критерии настолько дефляционны, что они ввергнут Европу в страшную рецессию с самыми ужасными и социально-экономическими последствиями, если она будет протекать слишком быстро. Что касается менее успешных сейчас в экономическом отношении стран, то рецессия отбросит их на второстепенные позиции в ЕС, где может оказаться и Британия».
Клэр Шорт родилась почти 50 лет
«Моя семья родом из региона, который располагается по обе стороны границы. И граница здесь противоречит здравому смыслу. Мой отец, незаурядный человек, очень расстраивался из-за этого, чувствовал себя уязвленным, его злило, что страну поделили таким образом. С такими чувствами выросла и я. Это повлияло на наше понимание мира.
Мы росли с мыслью, что британская империя – это плохо. А вот что Индия получила независимость и рабство было уничтожено – это хорошо».
– Вы действительно считаете, что империя – это плохо?
– Да, плохо.
Тем не менее именно британская империя положила конец рабству, и никто другой.
«Британская империя помогала организовать рабовладение».
«Ну, – говорю я, – это местные правители Западной Африки его изобрели, а потом помогли организовать».
«Это были черные африканские короли и их друзья – феодалы в Европе. Они совместно устроили рабовладение», – говорит Клэр, и наша дискуссия о рабстве закачивается со счетом ноль-ноль.
«Все зависит от того, откуда вы родом, – продолжает она. – Моих предков исторически изображают как обезьяноподобных созданий. Около деревни, откуда родом мой отец, находится скала “мессы”. Я езжу туда, поскольку у меня там тетушки, которые уже старенькие и очень мне дороги. К этой скале мои предки ходили, чтобы совершить мессу, так как бриты преследовали их за исповедование своей религии».
Во многих отношениях у Клэр Шорт была тяжелая жизнь, и не в последнюю очередь потому, что ей пришлось наблюдать, как в 1993-м от болезни Альцгеймера медленно и тяжело умирал ее муж Алекс Лайон, бывший министр лейбористского правительства. Но она, кажется, одна из плеяды людей, которые умеют держать удары судьбы и всегда импульсивно встают на защиту неудачников.
К ним она причисляет бедняков, стариков, Организацию освобождения Палестины, ИРА и честолюбивых женщин-политиков. Я наконец спрашиваю ее, почему так важно иметь больше женщин в палате общин? Это место действительно пользуется такой дурной репутацией?
Она признает, что в палате общин можно наблюдать поистине драматические моменты, такие как речь М. Тэтчер при уходе в отставку или нападки сэра Джеффри Хоу на Маргарет Тэтчер…
Или ниспровержение Джека Стро Майклом Говардом?
«Да-а-а, – начинает она и внезапно замолкает. – Ну, я там была не для этого», – говорит она дипломатично.
Но проблема с палатой общин в том, добавляет она, что в ней полно мужчин, похожих на перекормленных подростков, которые только и знают, что фыркают. «Второсортный контингент», – говорит она.
Женщины более разумны, говорит она. Они высказываются прямо. «Я не считаю, что в моральном плане женщины лучше мужчин. Но мы всегда в аутсайдерах, и поэтому мы не такие недостойные».
Но будут ли женщины всегда менее недостойными, чем мужчины? «О, думаю, если женщин продержать в институтах власти вместе с мужчинами
Так что, если вы пойдете своим путем, говорю я, мы все обречены пережить преобразование палаты общин из медвежьей ямы в умилительный семинар в финском стиле, на котором все сидят в кругу и стараются со всем соглашаться.
«Люди, подобные вам, вечно все искажают, поскольку вы приходите в ужас от понимания того, что женщины такие же умные, как и вы, – говорит она. – Успокойтесь!» – и смеется так, что эта идея кажется почти гениальной.
Тони Бенн
Аааа. Я чуть из кожи не вылез. «Я шдесь», – раздается голос, и в воздухе чувствуется слабый запах табака. Я пугаюсь, потому что у моих ног из кирпичной кладки вырастает седая голова. Эти излюбленные карикатуристами глаза и трубка на протяжении всей моей жизни олицетворяли одни и те же идеи.
Как символично для Энтони Веджвуда Бенна жить не в доме на Холланд-Парк-авеню, а в подвальной квартире, что-то вроде того, как быть виконтом Стэнсгейтом, но отказаться от титула [300] .
300
Закон о пэрстве Великобритании позволяет членам палаты лордов отказываться от своего титула (и, следовательно, иметь возможность выставлять свою кандидатуру на выборах в палату общин). В 1972 г. второй виконт Стэнсгейт, бывший Э. Веджвуд Бенн, отказывается от своего титула и берет имя Тони Бенна.
Он ведет меня в свой кабинет, полный предметов высоких некогда технологий, модель Биг-Бена в форме трубки, подарки от левых организаций и глубокое кресло. «Хотите чая или кофе?» – спросил он. Я посмотрел на подтянутую фигуру 71-летнего старика и подумал о миллионах выпитых чашек, кружек и пинт, которые, как утверждается, сохраняют жизненную силу, и о дубильных веществах, продубивших внутренности Бенна наподобие ацтекских снадобий.
Я прошу чай. Вскоре он возвращается с подносом и пускается, по сути дела, в разговор с самим собой.
«Ну, я так долго прожил, потому что вырос в семье политика, я сиживал на коленях Рэмси Макдональда [301] и с тех пор смотрю на лидеров лейбористов несерьезно», – говорит он, не дожидаясь, пока я начну задавать вопросы. Поток шепелявого красноречия продолжается, и он излагает свою теорию о том, что на самом деле случилось в XX веке. На него снизошло озарение – бах! – лет 20 назад, когда Бенн, склонный поддаваться чарам, купил историческую настенную карту The Daily Telegraph. «В верхней части были написаны слова: в первой половине XX века росло политическое влияние промышленного рабочего класса. Если взять мою жизнь и разделить ее пополам, то в первой половине усилилась власть простых людей».
301
Один из лидеров и основателей Лейбористской партии. Трижды занимал пост премьер-министра Великобритании: в 1924, 1929–1931 гг, 1931–1935 гг. В годы Великой депрессии (1931–1935) сформировал коалиционное правительство с консерваторами и был исключен из Лейбористской партии.