Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера
Шрифт:
В эти дивные вечерние часы —
И поля, и воды, и леса.
Опускается на землю пелена,
Перетягивая медленно весы, —
Разгораясь, поднимается луна,
Оставляя в небе бледный след...
И природа вся затаена —
И озер завороженных глубина,
Словно ждет сигнала тайного она
Может быть уж сотни тысяч лет! —
В эти тихие вечерние часы,
В эти
дивные вечерние часы,
В эти
вечные вечерние часы.
Конечно, это стихотворение лишь бледная тень «Вечерней гармонии» Листа (и никак не попытка ее интерпретировать — это немыслимо), но все же, правильно прочитанное, оно передает, мне кажется, столь присущее Листу ощущение приобщенности к космически непостижимому и пугающе прекрасному. И еще одно стихотворение я позволю себе привести. Листа, с его философски углубленным мировосприятием, всю жизнь волновали проблемы жизни и смерти. Это нашло отражение и в музыке: «Пляска смерти», «Размышления о смерти», «От колыбели до могилы»... Я бы даже сказал, что все его зрелое творчество находится между этими двумя полюсами: гармонией мира и раздумьями «о великих, объемлющих небо и землю» вопросах. (Как я его понимаю!)
РАЗМЫШЛЕНИЯ О СМЕРТИ
Я — пилот самолета!
На борту груз бесценный,
Но некуда его и некому доставить.
Зато как видно все сверху!..
Дорога жизни.
Пустынная, пыльная, серая.
Только Смерть время от времени
Озаряет ее яркими вспышками.
Что за жуткое ослепление!
Но где же ровное, чистое пламя Радости?
Не жди его свыше:
Оно в тебе —
Тлеющий уголек под слоем сажи и пепла.
Глоток, всего один глоток свежего воздуха!..
А что, собственно, время? — та же стихия,
Неумолимо и бесстрастно несущая нас
от одного берега жизни к другому.
Какое бескрайнее море!
Но что там на поверхности — планктон?
Нет... кажется...
Ну да, флотилия из крошечных суденышек,
По человечку на каждом.
Один гребет деловито так в ялике,
Другой дремлет с удочкой на плоту,
Третий прытко правит доской под парусом!
А его все сносит и сносит...
Величие Смерти.
Вблизи она темна и безобразна,
На расстоянии — сверкающая грозная скала,
И чем дальше — тем выше.
Нужно идти и идти,
Чтобы выйти, наконец, из-под ее тени.
Там — Купель Искупления.
Оглянись назад и увидишь:
Вот он — Купол,
Белоснежный Купол под солнцем
На уже предзакатном небе.
И да просветлеет душа твоя,
Навеки спасенная!
Спасибо, Муза!
Сколько раз я брал бумагу и перо с одной лишь целью:
Слезы отлить в слова,
И в Ночь уйти — во мрак и безнадежность.
Но... свершалось чудо:
До краев наполнившись,
Светиться начинала Чаша Скорби!
И ночь ретировалась, как стервятник,
Принявший спящего за труп.