Мне нужна жена
Шрифт:
– Надеюсь, после этого ты прекратишь плакать, - Стас останавливает мой мыслительный поток, и я поднимаю на него взгляд.
И нет, он не натянул на себя одежду, как я предполагала, Стас надел кеды и в чем мать родила куда-то направился с телефоном в руках. Не знаю, что это было, но через несколько секунд он вернулся с тем самым букетом сирени. Правда до меня не дошел, встал чуть подальше и, нажав что-то в телефоне, откинул его на траву. Я не сразу поняла, что за музыка доносится из динамика, а когда осознала, издала нервный смешок. Стоит, прикрыв букетом важное стратегическое место, и поет. Поет!
То ли на радость, то ли на бедууу
Ты знай,
Ты знай, что я тебя одну люблю
Всё для тебя - рассветы и туманы
Для тебя - моря и океаны
Для тебя - цветочные поляны
Для тебяяяяя
Другая бы на моем месте, как минимум смеялась, снимая на видео голого поющего мужика с букетом сирени между ног, а мне опять хочется плакать. Останавливаю себя только тем, что сейчас Стас это делает не потому что ему хочется петь, нет, это он не любит, а потому что хочет сделать мне приятно. На втором куплете я уже и вправду забыла о слезах, улыбка появилась сама собой, стоило только Сафронову использовать сирень в качестве «микрофона» и начать двигать ногами в такт, а если быть точнее не в такт песни. Жаль, что это все продолжалось недолго. На это можно было бы смотреть вечно.
– Это было лучшее исполнение этой песни, - тихо произношу я, когда Стас протягивает мне руку.
– Можешь мне не льстить, сиська.
– Прекрати, пиписька, - усмехаюсь, вставая с «ложе любви». – Ты, кстати, ее не застудишь?
– Во-первых, его, во-вторых, надеюсь, что нет, - быстро целует в губы. – Но вообще, хватит ошиваться здесь голыми, не хватает еще заболеть. Одеваемся, Васька.
– А может побегаем голыми по лесу?
– Говоря словами Соколова – да ты епнулась, Васька. Быстро одеваться, я сказал, - тянется к моей одежде. – Давай, Аль, я серьезно. У тебя, наверное, что-то с ушками или с вниманием, скорее второе. Во время моего сольного охрененного исполнения гремел гром, так что пора сваливать.
– Да. Не хватало еще, чтобы кого-нибудь из нас молнией убило. Я жить хочу. Желательно долго. И счастливо, конечно.
– Вот. Надевай трусы, сиська.
– Я знаю, зачем ты это сейчас делаешь, - стою как вкопанная, неотрывно смотря за тем, как ловко Сафронов натягивает на себя одежду.
– Что? Надеваю трусы? Чтобы не заморозить хозяйство.
– Нет. Ты меня типа отвлекаешь, чтобы я не говорила и не думала о неприятном.
– Ну и это тоже. Аль, ну ты долго будешь стоять в чем мать родила? – уже несдержанно бросает Стас, выхватывая из моих рук трусы. Резко наклоняется, ничем не показывая, что у него больная спина и хватает меня за лодыжку. Поднимаю одну ногу, затем вторую, смотря на то, как Сафронов натягивает на меня кружево.
– Есть в этом что-то приятное, когда тебя одевает сам… Евпатий.
– Руки вверх, Васька.
Слушаюсь его «приказа» и приподнимаю руки вверх. Через несколько секунд я стою уже полностью одетая с сиренью в руках. А еще через пару минут мы выходи на тропинку под раскаты грома, и мне как ни странно, не страшно. Наверное, потому что мы начинаем без умолку болтать о переписке и не только о ней.
– Так уж и быть, давай купим твоей Юле подарок.
– За то, что дважды нас свела? – улыбаясь кивает Стас.
– Ну и за то, что в мусорном баке сидела и поджидала тебя.
– Скажешь тоже, - отшучиваюсь я, отгоняя от себя неприятную тему.
– Блин…
– Ну что опять?
– Ты получается собак боишься?
– Ну только больших. Да и не боюсь, а…
– Брехло, - усмехаюсь я. – Но Жулю все равно придется терпеть.
–
– Слушай, это что получается, не нашел бы ты меня тогда в лесу, еще недолго и снял бы проститутку?
– Ну если не врать друг другу, то да, снял бы.
– Все-таки хорошо, что у тебя болела спина. Хоть какой-то мы нашли в этом плюс.
– Да ты ж добрая моя, - притягивает меня к себе за плечи.
– А давай уедем? – неожиданно произнесла то, что крутилось у меня в голове последние несколько минут, резко остановившись. – Далеко-далеко и не будем разбираться, кто это сделал, зачем и прочее. Знаю, что говорила тебе еще недавно совсем другое, про то, что твоя мать тебя найдет, где захочешь. Но это другое. Я не хочу, чтобы нас трогали. Не хочу никого видеть и слышать. Ты же знаешь, что я этого не делала, это ведь главное. Зачем сейчас, спустя год, ворошить прошлое и снова наживать себе врагов? Купим небольшой дом где-нибудь в похожем на это месте, а лучше в глуши, чтобы никто и знать не знал где мы. И пусть для всех– мы не вместе, это неважно.
– Нет.
– Почему нет?! Давай никого не трогать, чтобы от нас отстали, ну пожалуйста.
– Я сказал нет, Аля. Понимаю, что тяжело расставаться с иллюзией, что у тебя есть мать, если это, конечно, она, но… черт, как сложно-то. Вот у тебя есть банка с вкусным вареньем в руках, представила?
– Причем тут банка и варенье?
– При том, что если в эту банку кинуть ложку говна, варенье уже испорчено, сколько бы ты не снимала с него дерьмо. И чтобы потом наслаждаться вкусом, надо полностью избавиться от содержимого и вымыть банку дочиста. И только затем наполнить ее новым вареньем. Понимаешь? Вижу, что понимаешь, - не дав мне сказать что-либо в ответ, продолжает Стас. – Нам надо с этим разобраться. Мне надо. Я хочу есть чистое варенье, не опасаясь, что где-то в ложке мне попадется кусок говна. А потом можно и в глушь. Но только после, а не до. Никто тебя не тронет, Аль.
– А где мы будем сейчас жить?
– А где хочешь? – прижимая меня к себе, интересуется Стас.
– Там, где не появится твоя мать. Ну, или не видеть ее хотя бы до тех пор, пока у меня в паспорте не будет стоять новая пометка о регистрации брака. С тобой, если ты не понял. Жуть как хочется ткнуть кольцом и паспортом ей в лицо.
– Аля…
– Ну что? Ты сам сказал несколько минут назад, что надо выговариваться, а не держать в себе. Вот я и не держу.
– Хорошо. Моя мать точно не появится в принадлежащей тебе квартире. Будем жить там.
– Ммм… боюсь, что тебе в ней не очень понравится. Она тесновата.
– Вспомним начало совместной жизни. В тесноте, да не в обиде.
Глава 30
Еще несколько дней назад мне бы и в голову не пришло, что я когда-нибудь встречусь с Алей и будет… да вот так все и будет. Я вообще ни о чем не думал, барахтался как дерьмо в проруби, без малейшей зацепки за нормальную жизнь. Сейчас понимаю, что рано или поздно спился бы. Да, именно спился. Не потому что пагубно тянуло к алкоголю, а потому что тягу к Але надо было бы чем-то перебить. Чувствую себя влюбленным пацаном, постоянно поглядывающим в сторону Саши. Только фишка в том, что я в нее не влюблен. Я ее люблю, а это совершенно разные вещи. Но веду я себя как истинный тупоголовый пацан, хреново следящий за дорогой и думающий о том, как поскорее расписаться. Да, однозначно не влюбленный, но думающий, как он самый.