Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины
Шрифт:
Жду.
В один прекрасный воскресный день к Женьке приезжает ее школьная подружка Элка. Это вообще красавица немыслимая. Женечка черненькая, а Эллочка светленькая. Тоже хохотушка. Две красавицы, на которых я мечтаю быть похожей, когда вырасту. Сразу на двух. Буду тоже в туфельках на каблуках ходить, в юбочке… Все залюбуются, когда увидят…
Женьке и Элке надо о чем-то поговорить. Но они никак не могут. Мешаю я. Я все время верчусь, вклиниваюсь, лезу в их разговоры… Никак меня не отогнать… Они обе терпеливые, добрые… Не гонят.
Но я уже завелась. Я не могу от них отлипнуть. Чем больше они просят, тем гаже я себя веду. Прыгаю, кручусь, мельтешу перед их смеющимися глазами.
— Ой! — восклицает вдруг Женечка. — Я ж и забыла! Мне вчера стипендию дали! Пошли в Парк культуры.
Я понимаю, что вспомнила она это только потому, что другого способа от меня отвязаться у подружек нет. Понимаю с первого мгновения. Но радость переполняет меня. Все, как я мечтала, даже еще лучше! Ура!
И вот мы в Парке. Заходим. Красота! Газоны с цветами, деревья, люди нарядные. И музыка, музыка из громкоговорителей. Песня льется. Я все песни знаю. И эту тоже. Это — странная песня. Там дядька поет, а потом хор. Потом снова дядька. Когда хор поет, я всегда с трудом разбираю слова. Но из принципа стараюсь понять. А как пойму — оказывается: выучилась песня. Сама собой.
Слова меня удивляют. Смущают чем-то.
…Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой, В горе, надежде и радости, Ленин в твоей весне, в каждом счастливом дне, Ленин в тебе и во мне!Я прекрасно знаю, что Ленин умер. Знаю, что если б он был жив, все у нас давно было бы хорошо — лучше не придумаешь. Так тети говорят. Случается что-то плохое, и они вздыхают: «Был бы Ленин жив, он бы не допустил…» Жаль, что он умер. Но — умер! Лежит в Мавзолее. Очереди к нему стоят — не пробьешься.
А тут хор орет: «Ленин всегда живой»…
Вранье какое-то… Зачем?
Но самое непонятное — это последняя строчка. «Ленин в тебе и во мне!»
Как это? Вот — как это?
Например, Танюся строго следит, чтобы я мыла руки. Несколько раз в день приходится мыть руки с мылом! Потому что иначе можно грязными руками занести в себя микроб во время еды. Это я понимаю. Занесешь микроб, станешь болеть. Живот заболит, горло, ухо, нос… Микробы — это такие невидимые твари, которые залезают в тебя при каждом удобном случае, чтобы принести вред организму.
Но Ленин же не микроб! Как это — он во мне?
Я Ленина с детского сада люблю. Мы книжки про него читали…
Но мне не хочется, чтоб он был во мне. Это меня тревожит.
Женька и Элка тем временем находят для меня аттракцион — карусели какие-то.
— Хочешь?
Аттракцион — ничего особенного. Ну ладно, пусть для начала. Залезаю в люльку — поехали.
Мои красавицы садятся на лавочку
Не постигаю!
Меня слегка укачало (такое случается). Иду к своим на нетвердых ногах.
— Что такое — Ленин в тебе и во мне? — спрашиваю у Женьки.
— Идем на качели, хочешь на качели? — зовет она.
Ясное дело — они не договорили, им поскорей бы от меня отвязаться.
— Что такое — Ленин в тебе и во мне? — настаиваю я.
— А вот на эту штуку хочешь?
— Что такое — Ленин в тебе и во мне?
И тут мы подходим к действительно интересному аттракциону.
Там самолет. Садишься в него и взмываешь в воздух. Он летит, потом перекувыркивается… Снова взмываешь…
Это же тоже тренировка героизма! Называется — петля Нестерова. Был такой знамениты летчик, делал в воздухе на своем самолете такой кувырок…
— Сюда хочу!
— Сюда? А не страшно?
— Сюда!
— Уверена?
— Сюда!
Женечка покупает мне билетик. Сами они остаются опять же на скамеечке.
— Мы будем тебе рукой махать, когда ты взлетишь, — обещают мои красавицы.
Я переполняюсь гордостью.
Сажусь в самолет. На заднем сиденье парень. Постарше меня. Лет тринадцать ему будет. Подходит дядька и очень сильно перетягивает меня ремнями крест-накрест.
— Зачем? — не понимаю я.
— А чтоб не вывалилась, когда вниз головой висеть будешь.
Что-то мне уже не хочется этой петли Нестерова. Но назад дороги нет. Сама напросилась. Женечка же спрашивала, спрашивала.
…Самолет взмыл в воздух. Потом перевернулся. Мы повисли вниз головами. Самолет в таком положении застыл.
— Аааааа! — орет парень за моей спиной.
А у меня и сил орать нет. Я в таком ужасе, что онемела. Со мной так всегда бывает в самые страшные моменты. Я вишу и думаю: лучше бы ремни расстегнулись, я б упала и все.
Самолет медленно двигается и достигает земли. Можно выходить?
Нет! Аттракцион — три оборота! Три петли!
Трижды приходится висеть вниз головой. Все мысли выпадают. Наверное, я вернусь на землю круглой дурочкой.
Все когда-то кончается. И «петля Нестерова» кончилась тоже. Я еле разжимаю пальцы — так судорожно вцеплялась в поручни. Идти в первые секунды вообще не могу.
— Понравилось? — спрашивает дядька.
— Нет, — отвечаю честно.
Плетусь к своим.
— Мы тебе махали, махали, а ты такая важная сидела, даже на нас и не взглянула ни разу, — говорит Женечка.
Она, наверное, замечает, что я выгляжу как-то не так.
— Что-то ты бледная какая. Укачало?
Я киваю. Выгляжу, наверное, непривычно жалко. Добрые подружки стараются сделать для меня что-то особенно приятное.
— Пойдем на лодочке покатаемся?
Я отрицательно верчу головой.