Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины
Шрифт:
А через некоторое время появилась другая женщина. С ней папа знаком был еще по университету: она тоже закончила юрфак ЛГУ. Но была на десять лет младше папы. В общем, ей было примерно тридцать лет, когда она за него вышла замуж, забеременев. А папе — сорок. У них родился сын Павлик.
Вот тут (со второй папиной женой) мне не повезло. Ну — бывает. Она оказалась женщиной редкой злобности. Допускаю, что злоба ее была направлена лишь в мой адрес. Может, в остальном это был ангел. Но в отношении меня она сделала все, чтобы обрубить все возможности общения с папой.
Она стала моей бедой. Потому что мне очень нужен был папа. Вот и все.
А могла бы — в случае хоть небольшой душевной доброты, стать мне родным человеком. Не случилось.
В общем, перед вступительными экзаменами папа все-таки приехал. И это очень меня поддержало.
Горюя по неосуществимой мечте, я думала, а не правильнее ли мне было подать документы на юридический? Меня и эта профессия — в исключительно романтическом ключе — очень интересовала. И вот я стала размышлять об этом вслух, советуясь с папой. Он изменился в лице и очень жестко сказал:
— В стране, где нет законов, юристом быть нельзя.
Я никогда и ни от кого не слышала такой точной и емкой формулировки. Признаться, я не до конца ее поняла и прочувствовала, но кое-что уже осознала.
И еще сказал мне папа очень поразившую меня тогда вещь:
— Запомни, самые злостные и подлые преступники у нас — милиционеры. У меня праздник на душе, когда я докапываюсь до их преступлений и нахожу достаточно доказательств, чтобы посадить кого-то из этих мерзавцев.
Вот это я не поняла совсем. Осталось в памяти, как нечто удивительное, не свойственное папе — он был добр и человечен. И еще — как это, в советской милиции — самые злостные преступники?.. Но папа знал, что говорил… А мне, чтобы это понять, пришлось прожить жизнь.
И еще очень важные слова сказал мне папочка: когда я пожаловалась, что очень устала и эта усталость может мне помешать хорошо сдать экзамены, он посоветовал:
— Ты думай вот как: в любом случае ровно через две недели это все кончится. Чем бы ни кончилось, как бы ни кончилось — все кончится через две недели.
Этот способ очень мне помог и помогает до сих пор. Любое страдание или тяжкое ожидание легче преодолеть, когда знаешь срок его окончания. Силы мобилизуются, и их действительно хватает.
А еще была просто мистика: перед экзаменом по истории папа сказал, как он сдавал когда-то историю и что достались ему вопросы «Реформы Петра Первого и Гражданская война».
— Так что можешь не повторять, тебе не достанутся, чудес на свете не бывает, — сказал папа.
И я не повторяла. Но почему-то, приехав на экзамен заранее, решила прочитать именно эти темы. И прочитала прямо перед дверью аудитории.
Мне достался именно этот билет!
Я просто ахнула вслух!
— Не готовы отвечать по билету? — спросил меня кто-то из экзаменаторов.
— Готова без подготовки. Моему папе достался такой же билет когда-то…
— И что он получил?
— Пятерку!
— Ну
Я отвечала не хуже папы.
В институт я поступила.
И вот интересная деталь. Не просто интересная, но важная и показательная, не могу ее обойти.
Описанный мной Гораций поступал в иняз имени Мориса Тореза. Вечером перед сочинением (и он, и я писали сочинения в один день) он позвонил, мы немного поболтали. Я сочинения не боялась, тут я была корифей. Он вдруг сказал, что я должна подстраховаться, мало ли что бывает. Я ответила, что на любую тему напишу. Если я что-то могу в этой жизни, так это написать сочинение. И вдруг он сказал:
— Я тебе могу назвать одну из тем, которая завтра у вас будет.
И назвал.
Это была тема по Горькому.
Эта тема была именно такая, слово в слово, как он мне сказал накануне! Он и свою тему знал.
Это к вопросу о чистоте и неподкупности в советские времена. Ничто не возникает из ничего. А почва к тому, что произросло ныне, создана была уже тогда.
Когда я несколько дней после неподачи заявления в МГУ приходила в себя и меняла свои планы на будущее, мне позвонил один знакомый — из тех, кто посещал подготовительные курсы в университете. Я ему прямо сказала о том, что должна поступать в Ленинский. Объяснила, почему. Он мудро ответил:
— Не горюй. Там профессорский состав сейчас сильнее эмгэушного. Там такие столпы науки сидят, один Лосев чего стоит!
Так я впервые услышала имя Лосева. Я ничего о нем не знала. На мой вопрос о том, кто это, мой всезнающий приятель ответил:
— Это русский философ-идеалист, так о нем в Британике написано.
…Ничего себе: русский философ-идеалист в советском вузе! И до сих пор жив… Я не знала, верить ли этому или нет. Но вот именно так сказал тогда тот мальчик. И я это запомнила, не думая, что придется мне встретиться когда-нибудь с советским философом-идеалистом.
И мне — повезло! И все, что ни делается, в итоге оборачивается к лучшему — это проверено.
Август 1968-го
Очень хорошо помню этот день. 21 августа 1968 года.
Впервые за свою сознательную жизнь я ощущала удивительную свободу. Мне не надо было готовиться к экзаменам! Все — сдано. Результат — получен. До сентября — полно времени. Можно просто ничего не делать. Вот так — ничего! И — с чистой совестью! Редкое блаженное чувство.
Я сидела на кухне, пила какао с яблоком вприкуску. Я блаженствовала. Приемник на кухне что-то вещал. И вдруг я услышала: наши войска вошли в Прагу!
Я могу описать свои ощущения — не больше. И не меньше.
Несколько раз в моей жизни я потом испытывала подобное. Только несколько раз потом. А до того — ни разу.
Я испытала жгучий стыд, отвращение и боль.
Я была одна дома и не стеснялась рыдать. Я плакала и проклинала наш позор и собственное бессилие.
Я отчетливо ощущала смрад лжи: «По просьбе трудящихся Чехословакии…»