Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний
Шрифт:
Лиза с Мадлен посмотрели вверх и увидели, что по лестнице спускается вполне культурный с виду, подтянутый, но уже лысоватый молодой человек в кроссовках, джинсах, белом медицинском халате, в медицинских перчатках и с ватно-марлевой повязкой на лице.
Глава 3
Каролине Стебловой за свои неполных двадцать пять лет пришлось так часто представляться чужими именами, что она порой не сразу отзывалась на свое настоящее. Трудно было поверить, что эта стройная девушка с почти ангельским фарфоровым личиком, чуть наивными голубыми глазами и легкомысленными светлыми кудряшками уже давненько является едва ли не ключевой фигурой в преступной цепочке довольно экзотического и весьма выгодного бизнеса, связанного с торговлей людьми. Однако сама Каролина свою работу преступной не считала. Ведь в ее задачу входило всего лишь войти в контакт
На первых порах, правда, Каролина пробовала изменять не только имя, но и внешность. Но вскоре поняла, что ее легкомысленные кудряшки и наивные глазки – настоящий дар природы. Не только мужчины, но и женщины почему-то доверяются блондинкам с первого взгляда. Поэтому Каролина работала практически в открытую. И за все время работы у нее получилась всего одна неприятная накладка, когда ревнивый муж, подслушав телефонный разговор, взялся следить за своей женой и заметил из-за угла, как его жена разговаривала с Каролиной. Но потом они сели в машину, и муж их след потерял. В милиции Каролина со своим обычным, как она убедилась, безотказно действующим наивным выражением лица сказала, что молодую женщину она в тот день видела впервые, что та перепутала место встречи и попросила ее подвезти до станции метро «Кропоткинская». Заплатила пять долларов. Вот и все, что она может сообщить следствию. Сам муж тут же заявил:
– Да, эта девушка здесь, наверное, действительно ни при чем…
После чего Каролину отпустили и больше не тревожили.
Каролина четко исполняла порученную ей роль, получала неплохие деньги и отдыхала в свое удовольствие. И, как ее предупредили сразу, беспрекословно подчинялась приказам. Но самодеятельность иногда все же проявляла. Ведь выпадали случаи, которыми просто грех было не воспользоваться. Вот и в этот раз, когда они с ребятами ехали в Москву, чтобы доставить нужным людям какую-то женщину с шестью пальцами на руках, Каролина, случайно узнав, что у ее попутчицы, молодой девушки, по шесть пальцев на ногах, не могла не воспользоваться такой удачей. Ребята тут же ее поддержали, перезвонили хозяину, и тот тоже дал добро. Таким образом, их и так неплохой гонорар удвоился. Единственное, что смущало Каролину, это то, что девушка, которую они, усыпив, отправили заказчикам, была из благополучной семьи. И, родители, несомненно, хватятся ее, будут искать. Ведь не зря одним из условий их бизнеса было то, чтобы у похищенного человека не было близких родственников или с такими родственниками у него были неприязненные отношения. Но если бы заказчики узнали, что шестипалая девушка из семьи военного, да еще и сама журналистка, они вполне могли вообще отказаться от предприятия. А теперь уже все равно ничего нельзя было изменить. Теперь оставалось ждать оставшуюся часть гонорара.
Уже третьи сутки Каролина почти никуда не выходила из дому, валялась на диване и смотрела диски с каким-то бесконечным мексиканским сериалом, которые подарил ей на день рождения в прошлом году один из ее неудачливых ухажеров, бывший однокурсник, а теперь главный санитарный врач одного из маленьких заштатных городков Генка Капцев.
На экране седая мамаша со слезами на глазах обнимала двух наконец-то нашедшихся великовозрастных девиц-близняшек. Каролина, которая по своей природе была всегда довольно сентиментальна, вдруг поймала себя на том, что ее не трогают экранные слезы. Ее собственная жизнь, как она случайно узнала совсем недавно, была намного круче любого сериала.
До четырнадцати лет она думала, что родилась в обычной, даже, можно сказать, счастливой семье. Многие ей завидовали. Папа – первоклассный хирург, мама – медсестра, у них отдельная трехкомнатная квартира, где, само собой, у Каролины была хоть маленькая, но своя собственная комната, машина, дача. В общем, полный набор интеллигентских благ. А когда отец перешел работать в частную клинику, они вообще ездили отдыхать в Турцию. Со стороны могло показаться, у них в семье царит полная гармония. Но Каролина чувствовала, и чем взрослее становилась, все более остро, что родители, особенно отец, порой относятся к ней, как к неродной. Ее успехи и маленькие победы отец воспринимал равнодушно, а мама, хотя и делала вид, что рада, особого значения им не придавала. Зато случайно разбитая чашка или пыль, которую Каролина забыла или не успела вытереть, приводила
Каролина и подумать не могла, что все это время отец наблюдает за ней. И когда она, как ей показалось, особенно эффектно вильнула бедром, отец неожиданно зааплодировал и, не скрывая сарказма, сказал:
– Ну вот, детка, и заговорила в тебе твоя дурная наследственность. Смотрю на тебя и вижу твою мамашку-кукушку.
Тут он вдруг как будто осекся. Но слово-то, тем более, фраза, не воробей, вылетит, не поймаешь… Не зря говорят, что у каждого в шкафу есть свой скелет. И когда дверцы шкафа случайно распахнешь, он, этот скелет, выпадает со страшным грохотом, он и придушить может, этот скелет. Дверцы их семейного шкафа распахнулись настежь, когда мама, как потом выяснилось, не родная ее мама, забеременела. Позже Каролина узнала, что забеременела она не естественным образом, а с помощью системы ЭКО. Так или иначе, период ее взросления совпал со временем ожидания их, ее приемных родителей, первенца.
Теперь, по прошествии стольких лет, Каролина порой сомневалась, а нужно ли было ей тогда, подростком, подслушивать родительский разговор, который, ясное дело, никак не был рассчитан на ее юные уши и ранимую душу. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
В то воскресное утро родители, очевидно, думали, что она еще спит. А она, лежа в постели, через стенку слышала все, о чем они говорили на кухне. Первым завелся отец, почти выкрикнув:
– Ты не о ней, а о нашем ребенке теперь должна думать! Слышишь, о нашем!
– Но она же тоже наша… – проговорила мать.
– Да какая она наша! Я вчера слышал, как она тебе вечером нагрубила! Разве человек с нормальной наследственностью может так разговаривать с матерью?! Я хотел вмешаться. Но ты же меня просила не вмешиваться… – продолжал наступать отец.
– Но ты пойми, ей ведь тоже нелегко. Она девушкой становится. Ей внимание наше нужно. Ведь у нее кроме нас никого нет. А тут еще ребенок должен появиться. Она инстинктивно старается отстоять свои права. Конечно, с ней непросто. Если у нее действительно родители не совсем здоровые люди были, это не может не давать о себе знать. Дурная кровь, если она есть в человеке, буквально распирает его изнутри… Он сам с собой никак совладать не может…
– Ну вот, ты сама все понимаешь. А хотела ведь их двоих тогда удочерить. Мать-героиня, – саркастически хмыкнул отец.
– Тише ты, – остановила его мать. – А что, если Каролина уже проснулась и нас услышит…
– Да успокойся, спит она, твоя Каролина. Во сколько она вчера вернулась?
– Около часа.
– Ага! И это в четырнадцать лет. А что будет, когда ей шестнадцать, восемнадцать стукнет… вот где она вчера шлялась?
– Да здесь, во дворе, с мальчишками в беседке сидела.
– В беседке, с мальчишками… – хмыкнул отец. – Ну-ну… Досидится.
– Да я ее не за то, что с мальчишками сидела, и даже не за то, что поздно было… Мне показалось, что она курила, и… пиво или что покрепче пила.
– Я же тебе говорю, яблочко от яблоньки недалеко падает… – проговорил отец.
Первым ее желанием тогда было вскочить, забежать в кухню и все там расколотить в пух и прах. Потом, укрывшись с головой одеялом, Каролина решила тихонько выскользнуть, навсегда уйти из вдруг ставшего ей чужим дома. Но уже через минуту и это ей показалось нереальным. Ведь у нее не было куда пойти или поехать и денег у нее не было. И она сделала вид, что ничего не слышала. Но окончательно замкнулась в себе и дома безразлично выполняла все, что от нее требовали. Родители эту перемену не заметили, точнее, заметили, но приписали ее тому, что мать не родила, потеряла с таким трудом зачатого ребенка. Хотели они того или не хотели, но им пришлось все свое внимание снова переключить на Каролину и с ней реализовывать свои родительские амбиции. Каролина довольно прилично окончила школу. Поступила в мединститут. Неизвестно, как дальше сложилась бы ее жизнь, но через год родители погибли в автокатастрофе, так и не успев ничего рассказать ей о ее прошлом. Восстановив в памяти и сложив, как пазлы, обрывки случайно подслушанных фраз, Каролина пришла к выводу, что отец знал ее настоящую мать, возможно, как врач, даже лечил, оперировал ее. И была еще какая-то связанная с ее рождением тайна, разгадать которую теперь было невозможно.