Мнемоны. Части 1 и 2

Дорогов Андрей

Я развалился на сиденье, внезапная усталость от нервяка, навалилась на меня тяжелым удушливым одеялом.

Ехать двадцать минут, есть время привести мысли в порядок и как следует все обдумать. Я ощутил как во мне сейчас борются два, по сути своей противоположных, но одинаково сильных чувства. Как два желания рвут мой дух на части, словно взбесившиеся кони.

Первое это страх. Страха такой силы я не испытывал ни тогда, когда лежал за печкой и слушал напевные сказки матери о леших, русалках, Кощее бессмертном и прочей нечисти; ни тогда, когда я впервые, со старенькой дедовской

берданкой, пошел с отцом в лес; ни тогда, когда подростком, один, через пол страны добирался из лесного хутора в огромный мегаполис; и даже все мои полукриминальные приключения не вызывали у меня такого ужаса какой я испытывал сейчас, влипнув не просто в крутое дела, а в такое, которое может стоить мне жизни.

Второе - азарт и возбуждение. Небывалое ощущение жизни оттеняло ужас бьющийся в теле.

Никогда я еще не чувствовал себя столь живым - материальным и одушевленным. Ни тогда, когда я стоял над тушей собственноручно подстреленного матерого секача. Ни тогда, когда слушал исповеди тех, кто подвозил меня когда я рванул из отчего дома, аки птица, на волю. Ни первый мой любовный опыт, как платонический, так и плотский, и рядом не лежал по жизненному заряду гуляющему сейчас по телу.

Желание чтобы вся эта круговерть закончилась и я оказался в теплой постели рядом с податливой и готовой на все Ташей, боролось с жаждой испить чашу знаний нового приключения до дна, испить и прикоснутся к чему-то неведомому, лежащему за гранью моего бытового понимания, такому удивительному и никак не укладывающемуся в рамки обыденного.

Это же надо - память она им должна. Я криво ухмыльнулся. Память, а, что он имел ввиду под этим? Воспоминания? О событиях? Людях? Знаниях? Чувствах? Или... Но тут мои мысли оборвал динамик прохрипевший название нужной мне станции.

Я опережал Нику минут на десять, самое большее на пятнадцать. Минус две минуты, что я затратил на дорогу от метро до автобусной остановки. Итого - время было.

Минуты сменяли друг друга, а Ники все не было. Мимо меня, на круг, ушел уже третий канареечного цвета Пазик с неоновым номером 138 на лобовом стекле.

Я вспотел от напряжения, хоть до этого мерз, температура опускалась все ниже.

Сколько у них там вечерний интервал? Минут семь - восемь? Она должна была уже подъехать. Или сошла по дороге? Или раньше приехала? Нет не могла, запас времени у меня был. Или это я ее прозевал? Нет, не мог, на конечной выходило не так много людей, чтобы затеряться в толпе.

Поначалу я кидался к каждой подходящему маршрутному такси, но люди на остановке стали нехорошо на меня поглядывать и я прекратил суету - встал чуть сбоку от остановки и принялся наблюдал за приезжающими.

Четвертая маршрутка ушла от остановки, так и не привезя нужного мне человека. Я нервно принялся грызть ноготь на большом пальце, вот это совсем нехорошо, в бессильной злобе я до хруста сжал зубы. Но вслед за отошедшим Пазиком, почти сразу к остановке подошел следующей, и я расслабленно выдохнул. Ника была в нем. За светящимися окнами салона я разглядел ее силуэт, с растрепанными волосами и поникшими плечами. Подавив желание бросится к автобусу, я отошел вглубь тени падающей от остановки.

Нога

за ногу, еле передвигая ногами, девушка выбралась из салона и пошатываясь пошла прочь от автобуса. Я обождал немного и пошел следом, решив не подходить к ней сразу. Мало ли чего она учудит, Ника была не в себе, а народу кругом много. И он, народ в смысле, может неправильно меня понять - чего это здоровенный лоб пристает к девушке, и патрульных вызвать, а это, ни мне, ни Нике не надо.

Пройдя вдоль матово светящихся витрин Ника свернула в полутемный переулок. Я неслышной тенью следовал за ней, и только дав девушке углубиться во тьму дворов, я догнал ее и пристроился рядом. Она шла низко опустив голову, волосы закрывают бледное лицо, руки безвольно висят вдоль тела. Ника никак не реагировала на мое присутствие. На ходу я заглянул ей в лицо. Глаза пустые, лицо обвисшее, словно стекшее с костей вниз.

Дела! Да она похоже совсем в ауте. Как на ногах только держится?

Я осторожно прикоснулся к ее плечу, позвал негромко:

– - Ника.

Она остановилась и посмотрела на меня. Через пару секунд в глазах, вялых словно у снулой рыбы, появилось осмысленное выражение, а на губах возникла и исчезла тень улыбки.

– - П-п-п-ривет, -- голос запинающийся и безжизненный.

– - Привет.
– - Я покивал.
– - Ты как?

Блин, какой глупый вопрос. Будто не видно, что она совсем никак.

– - Что-то, совсем плохо. Мысли путаются, ничего не понимаю. Кто я, куда иду? А тебя увидела и вспомнила - мне домой надо.

Она снова попыталась улыбнуться:

– - Проводишь?

Я кивнул и сказал:

– - Ника, тебе привет от Кая с Саньком. Ты таких помнишь?

Она стояла передо мной покачиваясь и переминаясь с ноги на ногу, глаза вновь сделались пустыми как у дауна.

– - От кого?
– - Она наморщила лоб.
– - Как ты сказал?

– - Кай и Санька.

В глаза ее начала возвращаться жизнь.

– - Да. Мне надо закончить дело.

Я стоял, сжимая в руке мобильный телефон, готовый в любой момент набрать номер Кая. И сам не понимал - почему медлю.

– - Сколько времени?
– - Глаза ее стали совсем живыми и осмысленными.

Я бросил взгляд на дисплей телефона:

– - Скоро девять вечера.

Ника закрыла глаза, а потом произнесла непонятное:

– - Времени до полуночи должно быть. Почему так быстро? Почему подсадка такая агрессивная?

– - Ника, меня послали за тобой. Кай и...
– - я не знал как зовут их главного, и повторил за Каем, -- пахан, я не знаю...

Она открыла глаза, крепко ухватила меня за отворот куртки и зашептала лихорадочно:

– - Ты поможешь мне Фил, поможешь?

– - Именно за этим я здесь.

Я взял ее ладонь в свою. Какая же она меленькая и холодная.

– - Я отвезу тебя, и ты отдашь...

– - Нет, нет, слишком поздно, мы не успеем.

Она вцепилась в меня второй рукой, и подтянула меня к себе так близко, что я почувствовал горько-ментоловый вкус ее дыхания:

– - Они не успеют и я... я умру, даже хуже, понимаешь? Я видела это. То что происходит с ходоками растворившими в себе подсадку. Это много хуже смерти.