Мнимая беспечность
Шрифт:
– Просто божественно с вашей стороны, – сказала мисс Беллами. – Вы доставили мне такое удовольствие, даже не представляете! Кроме того, еще не успела поблагодарить вас за эту чудесную картину, которую вы достали для Дики, и еще… – Мэри импровизировала, пользуясь моментом, – еще за этот божественный экземпляр… – Тут выяснилось, что она напрочь забыла имя автора книги, которую приобрел Чарльз, а также цитаты в телеграмме. А потому решила потянуть время, жестами показывая, какое ей доставили удовольствие, и тут, к счастью, вспомнила. – За Спенсера! – воскликнула она.
– Вам понравился Спенсер? Что ж, очень рад.
– Ужасно понравился. А теперь, – с очаровательно застенчивым
Октавиус даже порозовел от радости. И не стал слушать племянницу, которая подошла и зашептала ему на ухо:
– Не думаю, дядя, что мы…
– Ни разу в жизни, – произнес Октавиус, – не доводилось мне бывать на театральных вечеринках. Как-то все это стороной обошло. Нет, правда, очень любезно с вашей стороны пригласить нас. Моя племянница – начинающая актриса. И до вашего уровня ей еще ох как далеко! Ну, что скажешь, Нелл, любовь моя?
Аннелида было начала:
– Вы так добры, но… Однако мисс Беллами было уже не остановить. Она схватила Октавиуса за руки, трясла их и улыбалась прямо в лицо.
– Так вы придете? Ведь вам не составит это особого труда, верно? Я так боялась, что вы вдруг откажете или заняты этим вечером. А теперь не боюсь! И вы не заняты! Разве это не замечательно?
– Мы совершенно свободны, – ответил Октавиус. – По понедельникам театр Аннелиды не работает. Вот она и предложила помочь мне с составлением нового каталога. Я буду очень рад.
– Прекрасно! – радостно воскликнула мисс Беллами. – А теперь мне пора бежать. Au revoir, мои дорогие. До вечера!
И она почти в буквальном смысле этого слова выпорхнула из лавки, наполненная восхитительным ощущением, что совершила нечто замечательное. «Доброта, – подумала она. – Я всегда была добра к людям. Очень добра. И Дики будет так растроган. А уж когда увидит эту малопривлекательную и невыразительную девицу на общем фоне, в моем доме… готова побиться об заклад, если между ними что-то и есть, то все чувства сразу иссякнут».
Мэри ясно и с большой прозорливостью представляла себе эту картину. И остатки злости и раздражения моментально испарились в солнечном сиянии ее доброты и снисходительности. Она вернулась домой и увидела в холле Ричарда.
– Дорогой! – воскликнула она. – Я все устроила! Только что виделась с твоими приятелями и пригласила их. Этот твой старый ворчун – милейшее создание, верно? Словно не из этого мира. Ну а девица… тоже очень славненькая. Ну, ты доволен?
– Но, – пробормотал изумленный Ричард, – они что, согласились?.. И Аннелида сказала, что придет?
– Но мой дорогой, не думаешь же ты, что девица на мелких рольках в «Бонавентура» откажется от приглашения на мой день рождения?
– Она вовсе не на мелких ролях, – возразил Ричард. – Сейчас там репетируют «Пигмалиона», и она играет Элизу.
– Бедняжка.
Он открыл было рот, но тотчас закрыл.
– Есть что-то бесконечно гнетущее во всех этих клубах и любительских театрах. Сплошные джинсы, растрепанные бороды и жалкая закусочная, это обязательно.
Ричард промолчал, и Мэри заметила ласково:
– Ну, ничего. Мы не должны смущать их, показывать свое
– Я хотел там кое-что переделать, – торопливо вставил Ричард. – Не лучше ли отложить…
– О, милый! Ты просто само очарование, когда волнуешься. Я быстренько прочту ее, а потом отнесу к тебе в кабинет. Ну, с Богом!
– Мэри… Мэри, спасибо тебе.
Она чмокнула его в щеку и почти бегом бросилась вверх по лестнице, спеша прочитать пьесу и позвонить Пинки и Берти. Она скажет им, что сама мысль о том, что мелкое облачко раздора может бросить тень на ее праздник, кажется ей просто невыносимой, а затем напомнит, что ждет их к шести тридцати. Пусть знают, как она благородна и незлопамятна. «В любом случае, – подумала Мэри, – оба они сейчас как на иголках, потому как если я пойду к руководству и настою на своем…» Уверенная, что все пройдет просто отлично, она шагнула к себе в комнату.
К сожалению, ни Берти, ни Пинки дома не оказалось, но она оставила им сообщения. Сейчас ровно час дня. До ленча примерно полчаса, так что можно немного расслабиться и бегло просмотреть пьесу Ричарда. Все складывается как нельзя лучше.
– Ну а теперь лапки вверх, – сказала Мэри себе на сценическом жаргоне, и так и поступила – упала в шезлонг, стоявший под окном. И в очередной раз отметила, что на азалии напала какая-то гадость и не мешало бы опрыскать их из баллончика с надписью «Распылитель для насекомых и садовых вредителей». И только потом, уже окончательно расслабившись она взялась за пьесу. «Земледелие на небесах». Не слишком удачное название, подумала Мэри. Может, цитата откуда-то? А диалоги совсем не в стиле Дики, навевают ассоциации с Слоун-сквер [12] . Такого рода диалоги строятся из вполне понятных фраз, но вместе взятые напоминают заумную трескотню из «Гун шоу» [13] . Может, они еще и в рифму?.. Затем Мэри принялась читать описание главной героини пьесы.
12
Слоун-сквер – одна из старейших станций лондонского метрополитена.
13
«Гун шоу» – юмористическая радиопередача, выходившая на «Би-би-си» с 1951 по 1960-е годы.
«Входит Мими. Ей от девятнадцати до двадцати девяти. Ее отличает особая изысканная красота. Неброская, но полная соблазна. Она – воплощение девственности и одновременно опасности». – Однако… – пробормотала мисс Беллами. – «Из-за угла камина выходит Ходж. Одобрительно присвистывает при виде девушки. Делает недвусмысленные жесты с кошечьей грацией».
Почему эта строка вызывает у нее какие-то смутные опасения? Она стала переворачивать страницы. Да, роль действительно большая.
«Мими: Если б сейчас был апрель, тогда… Или же я, проснувшись так рано, неправильно восприняла указания?»
«Черт», – подумала мисс Белами.
Но затем прочла вслух еще несколько реплик и решила, что в них что-то есть. Продолжая перелистывать страницы, она вдруг поняла, что пьеса нравится ей все больше и Дики написал для нее большую и интересную роль. Совсем не похожую на все ее остальные роли. В таком виде, это, конечно, никуда не годится, но сразу видно: намерения у него были самые лучшие.