Мнимая беспечность
Шрифт:
– Просто жуткое, верно?
Пинки рассеянно смотрела на большой флакон духов под названием «Врасплох». На него упал луч солнечного света, и он засиял и заискрился золотистыми отблесками.
– Что теперь будешь делать? – спросила она.
Берти подобрал горстку тубероз с пола.
– Покончить с этим и чертовыми цветочками, дорогая, – ответил он. – Покончить с чертовыми цветочками.
Выбежав в холл, мисс Беллами точно ветер пронеслась мимо Ричарда, Уорендера и мужа и быстро поднялась наверх в свою спальню. Там она столкнулась с Флоренс, которая спросила:
– Что это с тобой, а?
– Заткнись! –
– Как вижу, ничего хорошего. Успокойся, дорогая. Скажи толком, что произошло?
– Чертово предательство, вот что! Замолчи. Не хочу говорить об этом. О боже, ну и друзья у меня, это надо же! Господи, и это называются друзья!
Мэри расхаживала по комнате, издавая возмущенные и отчаянные возгласы. Потом рухнула на кровать и замолотила кулачками по подушке.
– Ты же понимаешь, – заметила Флоренс, – что это конец всему, вечеринке и прочему…
Мисс Беллами разразилась слезами.
– У меня, – прорыдала она, – нет ни одного друга! Ни единого на всем белом свете! За исключением Рики.
Губы у Флоренс досадливо скривились.
– Кроме него! – пробормотала она себе под нос.
Мисс Беллами продолжала лить слезы. Флоренс пошла в ванную и вернулась с флаконом нюхательной соли.
– Вот, – предложила она. – Попробуй. Может, полегчает, дорогая.
– Не надо мне этого дерьма! Лучше дай мою таблетку.
– Нет, только не сейчас.
– Сейчас же!
– Ты же прекрасно знаешь, что сказал доктор. Только на ночь.
– Плевать я хотела, что он там сказал. Принеси таблетку.
Она обернулась и взглянула на Флоренс.
– Слышала, что я говорю?
– У нас ни одной не осталось. Как раз хотела послать в аптеку.
Мисс Беллами прошипела сквозь зубы:
– Ну, хватит с меня! Думаешь, все тут танцуют под твою дудку, так, что ли? Думаешь, ты незаменима? Совершаешь большую ошибку. Ты вовсе не незаменима, и чем скорее поймешь это, тем лучше для тебя. А теперь выметайся!
– Ты же не всерьез…
– Пошла вон отсюда!
Секунд, наверное, десять Флоренс стояла неподвижно, затем вышла из комнаты.
Мисс Беллами осталась в спальне одна. Поскольку зрителей не осталось, бушевать не было смысла, и гнев постепенно прошел. Она подошла к туалетному столику, принялась разглядывать в зеркале лицо, затем щедро попрыскалась духами – целых три раза. Нажала в четвертый раз – ничего не вышло. Флакон был пуст. Мэри застонала от отчаяния, затем снова уставилась на свое отражение в зеркале и впервые за время этой продолжительной вспышки гнева попробовала рассуждать спокойно и здраво.
В половине первого она спустились вниз и решила навестить Октавиуса Брауни и Аннелиду Ли.
У нее было сразу несколько причин нанести этот визит. Во-первых, гнев иссяк, но разгулявшийся темперамент требовал хоть какого-то продолжения, и усидеть на месте она была просто не в состоянии. И уж меньше всего на свете хотелось оставаться дома. Во-вторых, ей очень хотелось доказать самой себе, как подло поступили с ней Пинки и Берти; и что может быть лучше, чем в пику им проявить теперь неслыханное благородство по отношению к Ричарду и его просьбе? И в-третьих, Мэри желала удовлетворить свое любопытство и хотя бы одним глазком взглянуть на эту Аннелиду Ли.
По пути вниз она заглянула в гостиную. Берти, видимо, закончил с цветами и ушел. Пинки оставила записку, где говорилось, что она ужасно
Октавиуса в лавке не оказалось. Аннелида только что завершила уборку, выпачкала щеку, руки тоже были грязные. После ухода Ричарда она немного поплакала, но времени умыться и привести себя в порядок у нее не было. Словом, выглядела она не лучшим образом.
И мисс Беллами тут же испытала невероятное облегчение.
Она была страшно мила с Аннелидой. Муж и Ричард Дейкерс, заявила она, так много рассказывали ей об этом чудесном магазине: эти два смешных книжных червя очень радовались тому, что находится он прямо под боком. О, она понимает, почему Аннелида так стремится выступить на большой сцене. Аннелида сказала, что играет в любительском театре «Бонавентура». В ответ на что мисс Беллами со всей деликатностью заметила, что вопреки мнению большинства своих друзей считает, что маленькие экспериментальные театры выполняют весьма полезную функцию, показывают спектакли по пьесам, которые иначе ни за что бы никто не увидел. Аннелида была скромна, обладала хорошими манерами, и, как полагала мисс Беллами, была просто ошеломлена честью, которую оказала ей своим визитом знаменитая актриса. Именно этому она добродушно приписала причину столь невнятной реакции девушки. Да, темперамента здесь явно не хватает, подумала мисс Беллами – с ее точки зрения то был явный недостаток для актрисы. С каждой секундой она становилась все сердечнее.
Октавиус вернулся после недолгого похода по магазинам, и обстановка сразу изменилась в лучшую сторону. После того, как Аннелида представила его – следовало признать, решила мисс Беллами, в довольно милой и любезной манере – он сорвал шляпу с растрепанных волос и заулыбался так широко, что лицо превратилось в подобие комической маски.
– Вот радость-то! – вскликнул Октавиус, тщательно подбирая слова. – Ну разве не должны мы воскликнуть «Hic ver assiduum [11] », ведь в гости к нам пожаловала сама весна!
11
Hic ver assiduum (лат.) – Этой весной постоянной.
Мисс Беллами уловила общий смысл этого его высказывания, и настроение у нее сразу же улучшилось. Она тепло поблагодарила его за поздравительную телеграмму, и он явно остался доволен собой.
– Ваш муж и ваш подопечный, – продолжил Октивиус, – рассказали нам об этом событии. Вот я, знаете ли, и подумал: вы подарили публике столько восхитительных часов, и решил послать телеграмму. Понимаю, сколь скудным может показаться вам мое скромное подношение, зато от всей души. – Он искоса взглянул на нее. – Импульс старого чудака, – добавил он и отмахнулся. А потом отвесил ей поклон и слегка склонил голову набок. Аннелиде не понравился этот жест.