Многогранники
Шрифт:
Димка придвинул к себе тетрадь и начал что-то быстро писать. Несколько секунд Маша пыталась разобрать, что он там строчит, но потом плюнула и принялась слушать Валерку. Антикризисное управление было не той темой, которая могла привести ее в восторг, но выбора не было. Иначе пришлось бы думать, почему Волков такой идиот. Что случилось такого, чтобы так молчать? Это из-за того, что Маша вынуждена была проводить Крестовского до дома? Бред полный. К тому же Димке просто неоткуда было об этом узнать. Не Крестовский же ему отчитался?
Маша вздохнула и, подавив зевок, придвинула к себе тетрадь. Под монотонный
И все же, взглянув в очередной раз на пустующее место рядом с Шиловой, Маша нахмурилась. Где его носит? На мгновение Маша встретилась с Шиловой взглядом, и они обе как по команде отвернулись друг от друга. Вообще Шилова сегодня вела себя странно. Сначала она демонстративно не поздоровалась с Машей, хотя обычно была выше всяких глупых игр, потом так же демонстративно отворачивалась, стоило Маше посмотреть в ее сторону. При этом с Димкой Шилова не только поздоровалась, но даже, отозвав его в сторону, успела о чем-то с ним побеседовать до семинара.
Димкин телефон загудел, оповестив о сообщении. Волков переставил его на беззвучный режим, потом прочитал сообщение, пригнулся на миг к парте, чтобы взглянуть на Шилову, которую загораживала Маша, чему-то усмехнулся и принялся набирать ответ. Маша упорно смотрела на кафедру, игнорируя происходящее. Отчего-то в голову лезло пафосное в данном случае слово «конец». Только конец чего именно, Маша так и не сформулировала. Зато ей в голову пришло, что Шилова вполне могла рассказать Волкову о том, что они пересеклись вчера у Крестовского. От этой мысли засосало под ложечкой. Впрочем, она ведь не совершила ничего дурного. Она пошла к Крестовскому не по собственной воле, и если бы Волков вчера не игнорировал ее звонки и сообщения, то узнал бы эту информацию от нее. Так что сам дурак.
Стоило прозвенеть звонку, как Волков усвистел в неизвестном направлении, не успела Маша даже рта раскрыть. Ей ничего не оставалось, кроме как в одиночестве отправиться на следующую лекцию.
На статистику Крестовский заявился со звонком. Его переносица по-прежнему была залеплена пластырем, а под глазами за ночь проступили синяки. Выглядел он как недобитая панда. О чем вздохнувшая с облегчением Маша и сообщила Волкову, склонившись к его уху. От Димки привычно пахло одеколоном и кондиционером для белья, и Маша даже на миг забыла об их конфронтации. Однако, когда он никак не прокомментировал ее слова, разом все вспомнила и отодвинулась подальше. Волков хмуро смотрел на идущего к своему месту Крестовского и вновь игнорировал Машу.
Препод по статистике был, вероятно, наслышан о случившемся, поэтому внимания на внешнем виде Крестовского заострять не стал,
Когда по рядам пустили раздаточный материал, Маша на миг встретилась взглядом с Крестовским и отчего-то прыснула, хотя он выглядел совсем не смешно. Его, скорее, хотелось пожалеть. Крестовский на ее хихиканье не отреагировал — отвернулся к Шиловой. И это тоже взбесило Машу. Какого черта они все ее теперь игнорируют?
После урока Маша дернула Волкова за рукав. Ткань его толстовки ощущалась под пальцами тоже очень привычно. Маша ожидала, что вставший со своего места Волков вновь опустится на стул, как сделал бы раньше, однако он неожиданно уперся в стул коленом и остался стоять, нависая над по-прежнему сидевшей Машей.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила она, убедившись, что в аудитории, кроме них, никого не осталось.
— По поводу? — не очень натурально удивился Волков.
— По поводу фото, например. — Маша решила, что лучшая защита — нападение. В конце концов, с его идиотского поступка на «Рене» все началось. Это он ее бросил и развлекался со всеми, включая Шилову. А теперь строит из себя оскорбленную невинность.
— А я должен это как-то прокомментировать? — Волков дернул плечом, возвращая на место попытавшийся сползти рюкзак.
— Не мешало бы. — Маша скрестила руки на груди, понимая, что ее несет в какие-то дебри, но не имея сил остановиться. — Ты предъявляешь нам с Крестовским какие-то претензии, хотя сам отжигал с Шиловой и Мокровой. А Шилова, между прочим, несвободна.
Димка несколько секунд молча смотрел на Машу сверху вниз, и ей вдруг стало страшно. Она ведь, в сущности, не имела на него никаких прав. За все время их общения он ни разу не попытался перевести их дружбу во что-то большее.
Димка оперся ладонью о парту и наклонился ближе, обдав Машу запахом жвачки и одеколона.
— Считай, что все претензии сняты, — негромко произнес он.
Рюкзак все-таки соскользнул с его плеча и грохнулся о парту, заставив Машу вздрогнуть.
— Что это значит? — спросила она.
— А вот пусть он тебе объяснит, — указал Димка на Крестовского, который, Маша была уверена, уходил из аудитории, но почему-то вновь оказался у своей парты.
— Что случилось? — спросил Крестовский, глядя исключительно на Волкова.
Волков прожег его взглядом, с силой оттолкнулся от парты, забросил на плечо рюкзак и, обойдя Машу, оказался в одном проходе с Крестовским. Толчок плечом в плечо заставил Крестовского пошатнуться и опереться ладонью о Машину парту. Дверь за Волковым захлопнулась с таким грохотом, что, наверное, было слышно во всем корпусе.