Многоножка

Береснев Вячеслав

На коленки запрыгнул Мята. Потоптался и свернулся клубком. Ему явно пришлось приложить усилия, чтобы уместиться на худых Тамариных коленях. Та почесала его за ушком, и спустя время кот по-тракториному замурчал.

В «Стаккатовцы» Ксюха скинула кота со смешным лицом, подписав его – «Костя пытается изобразить Орландо».

«Он же играет Оливера…», – написала Агата. Никто спорить с ней не стал: просто сама Ксюха пока что плохо различала их имена.

– Тамарус! – позвала с кухни мама, – тебе чай сделать?

– Да, пожалуйста! –

крикнула в ответ Тамара.

Спустя примерно пять минут после того, как на столе у неё на специальной подставке оказалась кружка с Лисовиной и горячим чаем, в который мама намешала свою медовую настойку, в онлайне оказался Ромка – и Тамара решила всё же написать ему.

Она даже не придумывала темы для разговора, а просто написала первое, что пришло в голову:

«Снова замышляешь какую-то пакость?».

Потом решила быть хоть немного вежливой:

«Привет».

«А ты снова пишешь незнакомым людям?».

«Мы не незнакомы. Я даже знаю твою фамилию».

«Тебе что-то нужно?».

«Хотела убедиться, что ты снова не делаешь чего-то плохого».

«А если делаю?».

«Я приду, чтобы остановить тебя».

«Нихера ты супергерой», – и Рома замолчал. Побоявшись, что он снова выйдет из онлайна, Тамара написала ему, стараясь не прерывать беседу:

«Ну так что ты опять задумал?».

«А тебе-то какое дело?».

«Просто скажи и я отстану».

«Знаешь надпись „скрытый смысл“? На стене продуктового магазина по Щорса».

«Конечно, знаю, ты о чём…».

Тамара не знала.

«Хочу её закрасить. Вернее, немного подправить», – пришёл от Ромки ответ.

«А тебя не поймают?».

«Без разницы, если поймают. Всё равно потом закрашу».

И в тот момент Тамару накрыла хоть и малопонятная, но очень ощутимая зависть, смешанная с… уважением? Этот малознакомый Ромка буквально делал всё, что заблагорассудится, не опасаясь, поймают его или нет. Более того: его уже ловили на глазах у Тамары – и теперь он отважился на очередное преступление! Не какая-то особенная причина, а именно отсутствие таковой в тот момент восхитили Тамару.

И на следующий шаг её сподвигла одна-единственная мысль, возникшая на ровном месте словно упрямый дождевой червь: она не должна проиграть этому парню. И она написала:

«Я пойду с тобой».

И, не слушая ошалевшие возмущения Ромы, Тамара потянулась за лежащими неподалёку тёплыми штанами.

* * *

– Ого, – сказал Ромка, завидев её, – ты и правда пришла.

Тамара сердито смотрела на него, сжимая в руках трость. Она только что сошла на остановку со ступеней троллейбуса. На улице вокруг было уже совсем темно, но хулиган – к её удивлению – действительно её здесь дожидался. Людей вокруг было немного.

– А ты сомневался?

– Кого там, – оскалил зубы Ромка. – Я был уверен, что струсишь.

По какой-то причине Тамаре

хотелось про себя звать его именно «Ромкой». «Рома» звучало слишком мягко и покладисто, «Роман» – слишком солидно и по-взрослому. А вот в «Ромке» слышалось что-то по-мальчишески бестолковое. Именно таким теперь казался ей ждущий её Ромка Тварин.

– Ну так теперь измени своё мнение, – гордо выпятила подбородок она. – Я пришла!

– И что тебе от меня нужно?

– Ничего… – Тамара на мгновение замялась, но затем вспомнила про гордость: – То есть, я попросилась с тобой, потому что…

– Потому что чокнутая.

– Я тебя сейчас по коленке стукну, не посмотрю, что парень!

Вместо того, чтобы выразить хоть какое-то опасение, Ромка рассмеялся и махнул рукой.

– Ладно, пойдём. Но учти: раз бегать не умеешь, ждать тебя не стану.

– Я ещё и тебя обгоню, – сказала Тамара, опираясь на Стикер.

И, взглянув друг на друга, они оба отчего-то засмеялись.

На спине Ромка нёс чёрный рюкзак. По его словам, там находились баллончики с краской.

– А чем тебе та надпись не угодила? – спросила Тамара, когда они двинулись в путь.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Ромка, – бесит она меня.

– Да ладно тебе. Вполне нормальное уличное искусство. Это лучше, чем писать всякое на заборах.

Ромка махнул рукой.

– Всё равно бесит. Что, будешь отговаривать?

– Не буду, зачем оно мне…

Они помолчали, шагая по плохо освещённой улице мимо нескольких ветхих одноэтажных домов. Впереди виднелось несколько полуразвалившихся бараков, которые власти города то и дело грозились снести, но который год всё никак не сносили. Едва поспевая за своим бодро идущим спутником, Тамара вспомнила и сказала:

– Кстати, с днём рождения.

– А? – не понял Ромка.

– С днём рождения, говорю. С прошедшим.

– Ааа… Забей.

Где-то вдалеке залаяла собака. В ответ ей залаял по-своему человек. А потом на человека кто-то ещё неразборчиво залаял – пьяную речь издалека было слышно. Иногда поглядывая по сторонам, Ромка шмыгал носом.

Тамара не чувствовала в себе страха. Его было совсем немного, совсем капля – и она растворялась в бассейне, исполненном смеси любопытства и жажды настоящего приключения. То, что для Ромки, кажется, было обыденностью, для Тамары было в новинку – почти так же, как роль в спектакле.

Вскоре надпись «Скрытый смысл» показалась на глаза.

Граффити было нарисовано на стене жёлтого четырёхэтажного дома с железной крышей. Большой серый квадрат скрывал нижнюю часть у слова «скрытый» и верхнюю – у слова «смысл», создавая таким образом некую двойственность выражения. И, глядя на рисунок, Тамара не понимала, что может в нём Ромке не понравиться. Может быть, любой «скрытый» смысл оскорбляет какую-нибудь его религию, в традиции которой входит ежемесячно приносить в жертву клавиатуры?