Многослов-2, или Записки офигевшего человека
Шрифт:
Или, скажем, в 1948 году некто Жорж де Местраль прогуливался себе в швейцарских Альпах. Его прогулке ужасно мешали семена растений, которые буквально липли к одежде. Ученый – это такой удивительный человек, который, ежели на что вдруг злится, начинает эту гадость вредную изучать. И вот Жорж стал рассматривать колючки под микроскопом и понял, что все они покрыты мельчайшими шипами. Так была изобретена застежка-липучка. Изобретение? Yes. Но разве не инновация в деле пошива одежды?
Или вот еще пример, в котором инновация и изобретение сливаются так плотно, что не разорвешь. Дело происходило в 1902 году. Работники некоей типографии заметили, что бумага сильно разбухает от сырости и становится непригодной для дела. Раньше все как-то нормально происходило,
Внедрение вазелина в медицину – такая инновация в медицину, просто переворот! Но ведь он тоже был изобретен, причем, случайно. Дело было так. Некий Роберт Огастес Чезборо, как и многие из тех, кто хочет разбогатеть, занимался добычей нефти и не помышлял ни о каких инновациях и открытиях: чего париться, когда и так все хорошо? Но вот однажды, в 1859 году, он посетил свое нефтяное месторождение и его заинтересовала парафиновая пробка, образующаяся на шлангах при добыче нефти. Рабочие утверждали, что пробка эта лечит раны и порезы. Чезборо оказался человеком любопытным, принес вещество в лабораторию, очистил его, затем сам себя порезал, поранил, а потом им помазался. Помогло! Так было изобретено вещество, которое назвали «вазелин». Для особо любопытных сообщаю, что название сие происходит от немецкого «wasser» (вода) и греческого «claion» (оливковое масло).
Почему соединили немецкое и греческое слово, мне не ведомо, однако известно другое: вышеупомянутый Чезборо прожил более века и свое долголетие объяснял тем, что каждый день съедал столовую ложку вазелина. А когда однажды у него развился плеврит, вымазался вазелином с головы до ног и, что самое удивительное, выздоровел! Советовать кому бы то ни было повторять опыты Чезборо не возьмусь, однако все описанное мной – факты, причем, исторические.
С одной стороны, если придумали слово «инновация» – значит, это кому-нибудь нужно. Но, по-моему, что инновация, что изобретение – клюква все-таки одна и та же. По сути, и инновация, и открытие – это то, чего раньше не было, а оно появилось и непременно улучшило производство. Мне кажется, если поподробней расспросить рабочих со знаменитого японского машинного концерна, чего они там предлагают, – они с моим выводом согласятся.
Этот вывод очень оптимистичен. Вообще инновация – даром, что английское слово, по сути все-таки очень близкое, практически родное, как это ни покажется странным. Например, каждая домохозяйка, оборудуя свое рабочее место на кухне, – занимается инновациями, то есть оснащает его так, чтобы ее «производство» было максимально эффективным и быстрым. При этом она нередко совершает маленькие личные открытия.
Вообще мне думается, вы не найдете ни одного человека, который бы никогда не внедрял инновации в собственную жизнь. Часто мы делаем свои личные открытия, не акцентируя на этом внимания. И кто вообще сказал, что большие открытия, подлинные, научные должны быть связаны лишь с экономикой, нанотехнологиями и прочими сложностями?
Вот, например, в конце XIX века жил да был такой человек – Джон Т. Дорранс, американской национальности. Съездил он на досуге в Европу и, понимаете ли, ужасно ему там понравилось кушать суп. Возвернулся он в свою Америку, а там а ту пору как-то не очень супы любили. Да и продавались они в огромных тяжелых консервных банках, большую часть которых составляла вода. Подумал Дорранс, подумал, да и стал изготовлять консервированные супы. Неконсервированный стоил 35 центов, а его, сухой, – 10, к тому же его удобно было перевозить. Когда Дорранс скончался, его состояние оценивалось в 115 миллионов – сумасшедшие деньги по тем временам. А сделал-то он это состояние,
Так что я убежден: инновации доступны всем сообразительным людям! Желание улучшать и обновлять – у нас в крови! Пока еще человечество не знало такой эпохи, когда бы уже все было изобретено. И не узнает. Потому что, если кончатся открытия (ну, если кому больше нравится – инновации), – человечество тут же ляжет и умрет в полном составе. Ведь если впереди не ждет ничего нового – зачем и жить-то, что отдельному человеку, что всему человечеству в целом?
Но если вы решили чего-нибудь такое изобрести даже, положим, в масштабах собственной квартиры, стоит помнить о двух проблемах, которые вас будут ожидать непременно.
Другим людям необходимо время, чтобы привыкнуть к вашим инновациям. Причем, чем интересней и своеобразней изобретение – тем сложнее происходит привыкание. Скажем, когда была изобретена шариковая ручка, многие банки отказывались принимать счета, заполненные ею. Ну не вызывала она доверия у подозрительных банкиров. Однако потом, как мы знаем, привыкли.
Любая инновация поначалу вызывает протест. Человек – существо недоверчивое и консервативное. И это надо помнить. Когда Генри Форд придумал конвейер, знаете, что более всего возмущало рабочих? Не то даже, что часть из них уволили за ненадобностью, а то, что на конвейере им было трудно работать. Хотя зарплата их увеличилась вдвое, а по субботам они стали отдыхать.
Когда сегодня все кричат о необходимости инноваций в нашей стране, что имеется в виду: изобретения или усовершенствования? Тут не вдруг границу прочертишь. Главное понять: никакая экономика не может развиваться без новых идей. Мы, как все, развитие экономики больше связываем с вливанием денег: кто спорит, это, конечно, важно. Однако без идей, без инноваций — тоже кердык.
Но если вы еще когда услышите слово «инновация» – а услышите наверняка, имейте в виду, что оно имеет к вам самое прямое отношение. Надо просто хорошенько посмотреть по сторонам, раскинуть мозгами и…
Не бывает такой эпохи, когда все открытия были бы уже сделаны. Вперед!
Но, с другой стороны, многим из нас кажется, что инновация – это удел интеллигенции, «головастиков» то есть. А как же японские рабочие? Или японские рабочие – интеллигенты?
Нет, пора с этой интеллигенцией разобраться. Ну, чисто теоретически, конечно.
В следующей главе этим и займемся.
Интеллигенция
У буржуа – почва под ногами определенная, как у свиньи – навоз: семья, капитал, служебное положение, орден, чин, Бог на иконе, царь на троне. Вытащи это – и все полетит вверх тормашками. У интеллигента, как он всегда хвалился, такой почвы никогда не было. Его ценности невещественны. Его царя можно отнять только с головой вместе. Умение, знание, методы, навыки, таланты – имущество кочевое и крылатое. Мы бездомны, бессемейны, нищи – что же нам терять?
Жил да был на Руси такой писатель Петр Дмитриевич Боборыкин. Долго жил да был: родился в XIX веке, в 1836 году, а умер уже после Октябрьской революции, в 1921-м. 85 лет прожил! Понаписал всего – уйму. 18 романов (в среднем по 25 листов в каждом), 19 пьес, очерки, статьи. Если все вместе собрать, томов 70 получилось бы. Это ж сосчитать не получится количество слов во всех этих произведениях!
Наверное, Петр Дмитриевич очень бы сильно расстроился, если бы узнал, что в историю он вошел тем, что придумал всего лишь одно слово. Впрочем, кто их, гениев, разберет, может, наоборот обрадовался бы плодовитый писатель, потому как романами да пьесами вон сколько классиков в историю вошли, а вот чтобы одним придуманным словом – немногие.