Многоточие сборки
Шрифт:
Что же делать? Собравшись на военный совет матери-основательницы – художницы Настя Нелюбина (Ася Голицына-Кац) и искусствовед Ольга Касьяненко (Леля Гостинцева) – ломали головы над извечным русским вопросом: «Что делать?», как выпросить у мрачного Сергея Ковальского [23] единственное свободное помещение, квартиру под роковым номером 77, из которой только что съехал бывший постоялец. Потому как, с одной стороны, есть общество, литераторы, художники, танцовщики, а с другой стороны – много нас таких, на всех помещений не наберешься! Думали, думали и вдруг вспомнили, что как-то
23
Сергей Ковальский, 1948 – родился в Ленинграде. 1973 – с Б. Митавским и В. Богорадом устраивает первую квартирную выставку группы неофициальных художников «Инаки», 1977 – открывает у себя на квартире постоянную выставку неофициальных художников, 1981 – один из создателей ТЭИИ (Товарищество Экспериментального Изобразительного Искусства), 1983 – вместе с Е. Орловым организует творческую группу художников «Пятая четверть», 1990 – вместе с Ю.Рыбаковым создает первую в Ленинграде официальную организацию нонконформистов – гуманитарный фонд «Свободная культура», с 1994 – президент Санкт-Петербургского гуманитарного фонда «Свободная культура» (с 1999 года перерегистрирован как товарищество «Свободная Культура» – ТСК.
Говоря это, Ковальский блаженно улыбался, думая о весне и времени, когда в городе снова запахнет свежими огурчиками и можно будет вкушать традиционное блюдо. Лицо генерального директора расплывалось в довольной, почти чеширской улыбке, в глазах светилось желание…
– А не пожарить ли ему корюшки? – предложила Настя.
На следующий день рыба была куплена и пожарена в точности по старинному рецепту. Свое же послание «Новые символисты» положили на блюдо, щедро засыпанное золотистыми рыбками.
Вот оно:
«Пан Ковальский, просим дать «Новым символистам» помещение под галерею. Бьем челом к твоей милости, уповаем на положительное решение. Выдай, батюшка, нам ключи»!
План сработал, и не ожидающий подвоха Сергей Ковальский с удовольствием слямзал корюшку, лишь в последний момент обнаружив измазанное маслом и рыбьим соком роковое письмо.
Рыба была съедена, и, что называется, назад не повернешь.
«Новые символисты» получили свои ключи, и вскоре в 77-ю квартиру въехали полотна, красный диван и воцарилась атмосфера питерских салонов начала века…
Помню первый свой визит в 77-ю квартиру. Была ранняя весна, вечер, на Пушкинской в целом подъезде отключен свет, но мероприятие не отменено. Участники и зрители встречаются во дворе и затем направляются в освещенный расставленными по ступеням свечами подъезд. Куда-то вверх, по щербатым стенам с рисунками известных и неизвестных художников, перемежающимися с более новыми подонковатыми пасквилями, тянутся тени приходящих на первый вечер «Новых символистов» поэтов. Тени ползут все выше и выше, туда, где смутно угадывается потолок.
Впрочем, кто сказал, что в таких мистических местах есть потолок? Судя по холодине, отопление тоже по ходу дел отключено, над нами черное небо. Именно туда спешат наши извивающиеся по стенам и лестничным проемам тени, за которыми, точно привязанные,
О том, какие идеи могут родиться от обыкновенной плесени
В один из таких нерадостно холодных дней на Пушкинскую, 10 забрел Сергей Курехин. Впрочем, он и раньше неоднократно посещал «Фонд русской поэзии», где они вместе с Николаем Якимчуком строили смелые планы, пили коньяк или просто фантазировали о том, что бы еще сотворить такого, дабы не скучно было.
Однажды, рассказывает Николай Якимчук, на Пушкинской было особенно холодно и тоскливо. По стенам текла вода, все пропахло сыростью и гнилью, а в туалете на стене образовалась роскошная, невероятной, неземной красоты плесень, которую никто не спешил убирать.
И вот прибегает в один из таких дней Сергей Курехин и сразу же с морозца – в туалет.
Влетает, и тут же Николай слышит его восторженный крик:
– Вот это картинка! Надо знакомых фотографов прислать, такое чудо заснять! В жизни не видел ничего подобного!
И вот в холодном, сыром помещении, где, казалось бы, могут ужиться лишь плесень да ревматизм, замечательный музыкант Сергей Курехин с воодушевлением рассказывает, как было бы классно снять здесь мистически-артистическое кино! И отправить его затем на Каннский фестиваль!
А действительно, где-нибудь в Голливуде нужно специально создавать декорации, мочить стены, пока обои на них не начнут подниматься разнообразными волдырями, заказывать художникам лепить плесень, а у нас ведь все натуральное! Пол проваливается, из стен кирпичи вылезают, иней на окнах, и сосульки в жилых помещениях! Красота!
Вот только красоту эту не всякий увидеть может.
Как это у Владимира Маяковского: «А вы фокстрот сыграть могли бы на флейте водосточных труб?».
Воробьиная оратория, или Привет от Курехина
О Курехине можно говорить много и интересно. Впрочем, большинство историй уже и без меня прописаны. У нас же с Сергеем общих проектов никогда не было. Работали, что называется, на параллельных площадках. Параллелили. Хотя и были друг другу представлены.
Но вот – интересное совпадение, знак или даже «привет».
А было это так. Рассказал Николай Якимчук о том, что Сергей, мол, мечтал поставить в Питере памятник воробью и искал на этот проект средства.
Покрутила я эту историю так и эдак. Ничего не получается, не вытанцовывается, не цепляет.
Ну, не получилось – и фиг с ней. Выбросила, спать легла, все равно уже светает, стало быть, с воробьем этим я часа четыре провозилась.
Просыпаюсь днем, первым делом включаю комп и что же – на моей стене неведомый мне поэт возьми и прикрепи курехинскую «Воробьиную ораторию»!
С того дня проект словно ожил, люди начали подтягиваться, из далекой дали появляться бывшие партнеры и знакомцы. Так, словно сам Сережа Курехин, светлый человек, над книгой моей добрым ангелом в небе появился.
План работы
Получить от Ковальского ключи от помещения оказалось не так уж и сложно, и «Новые символисты» на некоторое время забыли о былых страхах, обосновавшись на новом месте. Чтобы оправдать как-то номер на входной двери, новую галерею так и назвали – «77», теперь все вроде бы встало на свои места, и подружки-основательницы мирно устраивали выставки, чаевничая с время от времени заходившими на огонек гостями.