Мое чужое имя
Шрифт:
Тем временем уже выяснили, что «Мерседес» числится за депутатом Левченко, точнее, за его представителем в Старогорске — Памфиловым Олегом Филипповичем.
Поймав у супермаркета «частника» Памфилов по пустому проспекту утреннего Старогорска доехал до начала улицы Горького, где расплатился с водителем и автомобиль покинул. А дальше, к превеликому облегчению оперативников, пешком прошелся до нужного дома, поднялся в нужную квартиру. Вошел. Бойцы СОБРа — и так неразговорчивые — застыли в ожидании единственной команды «Начали!». Но начинать было нечего — столь ожидаемого исполнителя в квартире
Еще немного выбивалось из схемы то, что Пингвин, прибыв в Старогорск, так и не попытался с кем-либо связаться: телефонами — автоматами он не воспользовался, с сотового тоже не звонил. Даже из машины. Это подтвердил лейтенант Соколок, который лично и подвез Памфилова до улицы Горького, заработав еще при этом двести рублей. Сомнительно, что посредник стал бы звонить исполнителю с городского телефона из «кукушки». И он действительно телефоном не пользовался. Правда, мог позвонить, пока еще ехал в «Мерседесе» — на это и была вся надежда.
Памфилов, не снимая пальто, раскрыл дипломат и вытащил оттуда на свет божий черный пистолет, похожий на ПМ — простейший в обращении и прекрасно служащий для стрельбы с близкого расстояния. Оружие он, все так же не спеша, протер полотенцем и припрятал за батареей под окном. Потом он достал из того же дипломата почтовый конверт и оставил его на журнальном столике, придавив сверху вазой с искусственными цветами.
И все. Тщательно осмотревшись и забрав «дипломат», Памфилов уверенно шагнул к входной двери.
— Вот черт! — подскочил на стуле Ваганов и заметался по комнате: встречаться на «кукушке» на этот раз парочка не собиралась — посредник просто оставил все, что нужно в квартире и сейчас уедет обратно в Москву! Времени на раздумья не оставалось совсем: — Начали! — волнуясь, а от того слишком громко дал команду Ваганов. — Пошли…
Едва Памфилов открыл дверь своей «кукушки», как на него налетели бойцы СОБРа — один держал его на мушке автомата, второй резко вырвал из рук дипломат, третий, совершенно не церемонясь, в два счета скрутил и уткнул носом в грязную стену лестничной клетки.
Олег Памфилов был человеком уже в возрасте, совершенно седые, но густые волосы, аккуратные усы, спокойные глаза — про таких еще говорят импозантный. Глаза у импозантного посредника хоть и были спокойными, но руки мелко тряслись. Разговаривал Ваганов с Памфиловым здесь же — в соседней с «кукушкой» квартире, сковав предварительно его наручниками. Вообще надобности в наручниках не было: при наличии СОБРа за дверью бежать престарелому посреднику придется недолго, но наручники — Ваганов это точно знал — говорят о серьезности намерений. Дав Пингвину насладиться мукой ожидания, Ваганов плотно прикрыл дверь в комнату и сел напротив.
— Олег Филиппович, у меня нет времени объяснять вам очевидные вещи — я думаю, вы сами понимаете за что задержаны. Понимаете?
Памфилов нерешительно, но кивнул — это был хороший знак. Ваганов даже немного расслабился. Будет разговор, будет!
— Так же я думаю, вы понимаете, что нужны нам, в общем — то, не вы, а тот, кто придет в эту квартиру после вас. А так же тот, кто вас в эту… командировку отправил. Вы согласны сотрудничать? — На этот раз Памфилов никак не отреагировал — сдавать Левченко, должно быть, ему было боязно. Ваганов продолжил. — Если вы отказываетесь сотрудничать, то сейчас мы изымаем из — за батареи
Некоторое время в комнате висело молчание.
Юрий Николаевич смотрел на Памфилова и снова удивлялся, насколько точно наружка передает суть объекта в выдуманных кличках: пингвин — именно на эту полуптичку седовласый посредник походил больше всего. Важный, представительный, но абсолютно беспомощный.
— Я все расскажу, — хрипло ответил, наконец, Памфилов. Это было первое, что он сказал при Ваганове.
Ваганов только сдержанно кивнул, будто другого ответа он и не предусматривал, хотя его только сейчас «отпустило», но он и теперь себя уговаривал: «Рано радоваться, рано…».
— Итак, вопрос первый — кто должен прийти за конвертом и когда?
А сам Ваганов только сейчас потянулся к придавленному вазой свертку и рассмотрел его содержимое: фотография Кати — явно отрезанная, с чьей — то рукой на ее плече. На обратной стороне мужским неразборчивым почерком: «Екатерина Астафьева» и Катин Старогорский адрес.
Пауза затянулась, и Ваганов снова посмотрел на Памфилова:
— Я вас слушаю, Олег Филиппович?
— Его зовут Илья Агеев — больше я о нем ничего не знаю. Встретиться с ним мы не должны были — я собирался позвонить ему из автомата с вокзала.
— А оплата?
— Уже расплатились.
— Каким образом? — удивился Ваганов.
— Агееву уже был сделан заказ на Софью Патрову, но она до сих пор жива.
— Понятно, а сроки нового «заказа»?
— Нужно чтобы ее убрали как можно быстрей, — просто ответил Олег.
— В течение ближайших суток.
— Скорее всего.
Долго ждать Агеева не пришлось — он появился на «кукушке» скорее даже неожиданно. Не мешкая, по деловому распечатал конверт: Катину фотографию Ваганов, конечно, вытащил, а адрес и имя жертвы, взятое наобум, записал своей рукой на отдельном листке. Киллер несколько раз перечитав послание разорвал листок вместе с конвертом, а потом еще сжег их в пепельнице — впрочем, этого следовало ожидать.
Покончив с уничтожением письменных доказательств, Агеев достал из — за батареи пистолет системы Макарова и… начал его разбирать. Когда он изъял из пистолета боек, положил его в нагрудный карман рубашки, и снова собрал оружие — хмыкнули даже СОБРовцы, которым обычно все индифферентно.
Все это было, конечно, забавно, но брать Агеева теперь было совсем не за что. Даже косвенных улик нет, потому что пистолет без такой мелочи, как боек — опасен не более чем водяной. Когда Агеев так же стремительно покинул «кукушку», Ваганов никакого распоряжения его брать не дал.