Мое ходячее несчастье
Шрифт:
— Надеюсь, она не…
Шепли наклонился, чтобы оглядеть мои ноги.
— Да, — сказал он, выпрямляясь.
Я бегом взобрался по лестнице и стал торопить Шепа, чтобы быстрее искал ключ. Как только он открыл дверь, я рванул в ванную.
Эбби склонилась над унитазом и выплеснула в него сразу несколько литров. После того, что случилось на улице, волосы у нее уже были испачканы рвотой. Возле зеркала валялось несколько черных тянущихся колечек. Я взял одно из них и, подобрав руками грязные пряди, сделал Голубке хвостик. Это оказалось нетрудно: я много
По телу Эбби пробежала дрожь. Я выскочил в коридор, взял в шкафчике губку, намочил ее и уселся на пол рядом с Голубкой. Когда я бережно протер ей лицо, она положила голову на мое плечо.
— Еще раз? — спросил я.
Она нахмурилась и кивнула, быстро зажав рот. Едва она успела снова наклониться над унитазом, ее вырвало. Я забеспокоился. Мне показалось странным, что такой маленький организм изрыгает такое большое количество жидкости.
Я выполз из ванной и через пару минут вернулся с двумя полотенцами, простыней, тремя одеялами и четырьмя подушками. Эбби продолжала стонать над унитазом, ее всю трясло. Я живописно раскидал белье по полу, готовясь провести остаток ночи в этой своеобразной постели.
На пороге появился Шепли:
— Может, позвонить куда-нибудь?
— Пока не надо. Я с ней побуду.
— Все в порядке, — промямлила Эбби. — Я в этом деле профессионал. Ни разу еще не отравилась…
Шепли нахмурился:
— Дуреха ты, а не профессионал.
— Эй! У тебя ее… э-э-э…
— Подарок? — подсказал Шеп, приподняв одну бровь.
— Да.
— У меня, никуда не денется, — сердито буркнул он.
— Спасибо, друг!
Эбби откинулась назад, опершись о бортик ванны. Я быстро вытер ей лицо. Шепли намочил чистую губку и бросил мне.
— Спасибо.
— Если что, зови, — сказал он. — Мне сегодня спать не светит. Буду думать, как сделать, чтобы Америка меня простила.
Я постарался устроиться поудобнее и подтащил Эбби к себе. Она вздохнула и обмякла в моих руках. Даже теперь, когда она была перепачкана рвотой, я чувствовал, что здесь, рядом с ней, — единственное место на земле, где я хочу быть. Мне вспомнились слова, которые она недавно мне сказала: «В другой жизни я бы тебя полюбила».
Эбби лежала у меня на груди, слабая и больная. Сейчас она была совершенно беспомощна и всецело от меня зависела. И именно сейчас я понял, что мои чувства к ней сильнее, чем я думал. Тот момент, когда я незаметно в нее влюбился, располагался на временной оси где-то между нашей встречей и теперешним сидением на полу в ванной.
Голубка опять вздохнула и положила голову мне на колени. Я хорошенько ее укрыл и только после этого позволил себе задремать.
— Трэв? — прошептала она.
— Да?
Эбби не ответила. Ее дыхание выровнялось, голова тяжело упала мне на ноги. Холодный фаянс за спиной и жесткий кафельный пол под задницей были не самой уютной постелью. Но я не шевелился: Голубка так уютно на мне улеглась, и тревожить ее не хотелось. Минут двадцать я смотрел, как она дышит. Те части моего тела, которые ныли
ГЛАВА 14
«СТРАНА ОЗ»
Итак, день начался не лучшим образом. Продолжение было в том же духе: Эбби отправилась к Америке, чтобы уговорить ее не бросать Шепа, а сам Шеп сидел в гостиной и грыз ногти в надежде на то, что Голубка сотворит чудо.
За все это время я только один раз выпустил щенка из коробки. Мерик и Эбби могли вернуться неожиданно, и тогда сюрприз бы не удался. Я покормил беднягу и подстелил ему полотенце, но он все равно скулил. Вообще-то, я не очень жалостливый, но его можно было понять: мало кому понравилось бы сидеть в темной коробке. К счастью, за несколько секунд до возвращения девчонок щенок успокоился и уснул.
— Приехали! — крикнул Шепли, вскакивая с дивана.
— Хорошо, — сказал я, прикрывая за собой дверь его комнаты, — только спо…
Прежде чем я успел закончить предложение, Шеп открыл дверь и побежал вниз по лестнице. С порога я увидел, как Эбби улыбается бурному примирению Америки и Шепли. Засунув руки в задние карманы джинсов, Голубка стала подниматься по ступенькам. Осенние облака затеняли все вокруг, но ее улыбка казалась какой-то удивительно летней. С каждым шагом Эбби приближалась ко мне, а мое сердце стучало сильнее.
— И жили они долго и счастливо! — сказал я, закрывая за ней дверь.
Мы сели на диван, я положил ее ноги себе на колени.
— Какие планы на сегодня, Голубка?
— Спать, спать и снова спать.
— Отлично. Только можно я сначала кое-что тебе вручу?
Она пихнула меня в плечо:
— Ты приготовил мне подарок? Да ладно!
— Не бриллиантовый браслет, но надеюсь, тебе понравится.
— Я в предвкушении.
Подняв ее ноги со своих коленей, я направился в комнату Шепа. Взял коробку бережно, стараясь не трясти: не хотелось, чтобы щенок проснулся и своим писком испортил сюрприз.
— Ч-ш-ш… не плачь. Сиди спокойно, старичок!
Я поставил коробку у ног Эбби, а сам присел на корточки рядом:
— Открывай скорее, мне не терпится тебя удивить.
— Скорее? Ну ладно… — Голубка сняла крышку и от неожиданности раскрыла рот. — Собачка! — закричала она, доставая щенка и поднося его к лицу.
Он дрыгал лапами и вытягивал шею, чтобы расцеловать новую хозяйку.
— Нравится?
— Еще как! Ну надо же! Ты подарил мне собачку!
— Это кернтерьер. В четверг после занятий три часа за ним ехал.
— А… Ты тогда сказал, что вам с Шепом нужно отогнать его машину в сервис…
— Да, на самом деле мы ездили за подарком, — кивнул я.
— Какой кудрявенький! — рассмеялась Эбби.
— У каждой девчонки из Канзаса должен быть свой Тотошка, — сказал я, подхватывая пушистый комочек, норовивший свалиться с Голубкиных коленей.
— Он действительно похож на Тотошку! Так его и назову!
Эбби весело ткнулась носом в мордочку щенка. Она была рада моему подарку, а я был рад, что она рада.