Мое ходячее несчастье
Шрифт:
Наконец он не выдержал и постучался. Вечеринка уже пятнадцать минут как началась.
— Дамы, пора!
Америка вышла из комнаты в платье, которое сидело на ней как вторая кожа. Шепли присвистнул. На его физиономии сверкнула улыбка.
— Где Эбби? — спросил я.
— Возится с туфлями. Будет готова через секунду, — объяснила Мерик.
— Голубка, я же совсем изведусь от нетерпения! — крикнул я.
Дверь скрипнула, и Эбби появилась на пороге, одергивая короткое белое платьице. Волосы она зачесала набок,
— Черт возьми!
— Ну что, готов взбеситься? — спросила Мерик.
— Даже не собираюсь. Она выглядит потрясающе, — ответил я.
Эбби хитро улыбнулась и, медленно повернувшись, продемонстрировала глубокий вырез на спине.
— Да уж, от такого, пожалуй, взбесишься, — сказал я, подходя к Голубке и загораживая ее от Шепли.
— Тебе не нравится? — удивилась она.
— Накинь-ка что-нибудь.
Я подбежал к вешалке, схватил куртку Эбби и набросил ее ей на плечи.
— Трэв, она не будет носить это всю вечеринку, — усмехнулась Америка.
— Ты просто великолепна, — сказал Шепли, как бы оправдывая перед Голубкой мое поведение.
— Не спорю, — сказал я в надежде, что меня услышат, поймут и никто не поссорится. — Ты в этом платье очень красивая, но тебе не стоит его надевать. Юбка такая, что ноги… Черт! Она слишком короткая, а спины вообще нет… На тебе ткани и на пол нормального платья не наберется!
— Это такой фасон, Трэвис, — улыбнулась Эбби.
Кажется, она не разозлилась.
— Вы как будто специально мучите друг друга, — нахмурился Шепли.
— У тебя есть что-нибудь подлиннее? — спросил я.
Эбби потупилась:
— Вообще-то, спереди оно вполне скромное. А что спина видна, так разве это плохо?
— Голубка, — сказал я, морщась, — не хотелось бы тебя сердить, но ты не можешь в таком виде заявиться к моим «братишкам». Если они тебя увидят, я через пять минут ввяжусь в драку.
Эбби потянулась ко мне и поцеловала меня в губы:
— Я верю, что ты будешь держать себя в руках.
— Ну и ночка предстоит! — простонал я.
— Ночка предстоит замечательная, — обиделась Америка.
— Зато вообрази себе, как легко это платье снимается! — сказала Эбби, приподнимаясь на цыпочки и чмокая меня в шею.
Я уставился в потолок, пытаясь не позволить ее губам, липким от блеска, сломить мое сопротивление.
— В том-то и дело, что каждый парень будет это себе представлять!
— Но убедиться сможешь только ты, — пропела Голубка.
Я не ответил. Тогда она отстранилась и посмотрела мне в глаза:
— Ты действительно хочешь, чтобы я переоделась?
Изучив ее лицо, а потом и все остальное, я выдохнул:
— Ты всегда прекрасна, что бы ни носила. И мне пора к этому привыкнуть, да?
Голубка пожала плечами, я покачал головой:
— Ладно,
Положив руку на талию Эбби, я повел ее через газон к общаге «Сигмы Тау». Голубка тряслась от холода, поэтому я шел неловкими торопливыми шажками: мне не хотелось, чтобы она простудилась, и мы двигались так быстро, как только позволяли ее высокие каблуки. Едва мы преодолели тяжелую двустворчатую дверь, я сунул в рот сигарету, внося свою лепту в типичную для подобных вечеринок задымленность помещения. Внизу глухо бухали колонки — как будто стучало огромное сердце.
Мы с Шепом помогли девушкам снять пальто, Эбби и я направились на кухню, Мерик и Шепли держались позади нас. Взяв себе пива, мы стали слушать, как Джей Грувер и Брэд Пирс обсуждают мой последний бой. Лекси теребила рубашку Брэда, явно утомленная мужскими разговорами.
— Старик, у тебя на руке имя твоей девушки? Это как же тебе надо было врезаться! — изумился Брэд.
Я повернул запястье, показывая татуировку.
— Я от нее без ума, — сказал я, взглянув на Эбби.
— Ты же ее почти не знаешь! — фыркнула Лекси.
— Еще как знаю!
Боковым зрением я увидел, что Шепли потащил Америку к лестнице. Я взял Эбби за руку, и мы тоже туда направились. К моему сожалению, Брэд и Лекси увязались за нами. Мы стали цугом спускаться в полуподвал. С каждым нашим шагом музыка била по ушам все сильнее.
Как только мы оказались внизу, диджей включил медленную песню. Недолго думая, я потянул Эбби на бетонный танцпол, вокруг которого громоздилась мебель, временно отодвинутая с середины зала.
Голова Голубки удобно расположилась у изгиба моей шеи — как тут и была.
— Хорошо, что раньше я никогда не ходил на такие вечеринки, — сказал я ей на ухо. — Что бы я стал тут без тебя делать?
Эбби прижалась щекой к моей груди. Ее пальцы стиснули мне плечи.
— В этом платье ты имеешь большой успех, — проговорил я. — И это, пожалуй, даже клево — быть с девушкой, которую все хотят.
Голубка отслонилась и выразительно закатила глаза:
— Они меня не хотят. Просто им любопытно, чем я тебя так зацепила. В любом случае мне жаль того, кто думает, будто у него есть шанс. Потому что я влюблена в тебя — по уши и безнадежно.
— Знаешь, чем ты меня зацепила? — спросил я, подумав: «Неужели до сих пор не ясно?» — Я не чувствовал, как бессмысленно живу, пока ты мне не встретилась. И что такое одиночество, я тоже не понимал, пока не оказался в своей постели без тебя. Ты — все, чем я дорожу. Именно тебя я все это время ждал.
Эбби потянулась к моему лицу и взяла его в ладони, а я обхватил ее руками и оторвал от пола. Наши губы соприкоснулись. Поцелуем я постарался досказать Голубке то, чего не получалось выразить словами.