Мое ходячее несчастье
Шрифт:
Я обнял Голубку, мы вернулись внутрь здания, спустились по лестнице и стали протискиваться к выходу. Эбби неслась во весь опор: ей хотелось скорее оказаться в нашей квартире и почувствовать себя в безопасности. В адрес Мика Эбернати я слышал только восторженные отзывы своего отца, который восхищался им как игроком в покер. Теперь, когда Голубка бежала от этого человека без оглядки, будто напуганный ребенок, мне было неприятно, что члены моей семьи восхваляли его.
На улице Америка поймала подругу
— Эбби!
Я заметил немолодого мужчину, небритого и настолько неряшливого, что вид и запах у него были одинаково малоприятными. В руке он держал маленькую фотографию. Несколько парочек, собравшихся вокруг него, смотрели и кивали.
Эбби рванула к мужчине и выхватила карточку:
— Какого черта ты здесь делаешь?
Я посмотрел на фотографию: на ней Голубке было лет пятнадцать, не больше. Худая, тусклые волосы, ввалившиеся глаза. Видимо, ей не очень-то хорошо жилось дома, и неудивительно, что она решила убраться оттуда подальше.
Собравшиеся попятились. Я взглянул на их вытянувшиеся физиономии, потом повернулся к мужчине и стал ждать его ответа. Это был хренов Мик Эбернати. Я узнал его по колючим глазам, поблескивающим на неопрятном лице.
Шепли и Америка встали по обе стороны от Эбби. Я сзади обхватил ее за плечи. Мик оглядел Голубкино платье и неодобрительно прищелкнул языком:
— Здравствуй, конфетка! Можно забрать девчонку из Вегаса, но…
— Заткнись! Заткнись, Мик! Поворачивай и возвращайся туда, откуда приехал, — сказала Голубка, махнув рукой. — Не хочу тебя видеть!
— Не могу, конфетка. Мне нужна твоя помощь.
— Что на сей раз? — усмехнулась Америка.
Мик метнул в нее взгляд прищуренных глаз и переключил внимание на дочь:
— Ты у меня просто красавица! Так выросла! На улице я бы тебя не узнал.
Эбби вздохнула:
— Чего тебе надо?
Он поднял ладони и пожал плечами:
— Я тут, кажется, попал в переплет, детка… Теперь твоему старому папе нужны деньги.
Голубка напряглась всем телом:
— Сколько?
— Видишь ли, у меня все пошло на лад. Правда. Просто занял, чтобы вложить в дело, ну и… Ты знаешь…
— Знаю, — оборвала его Эбби. — Сколько?
— Двадцать пять.
— Черт, всего-то двадцать пять сотен? Если уберетесь отсюда, я дам вам их прямо сейчас, — сказал я, доставая кошелек.
— Он имеет в виду двадцать пять тысяч, — сказала Эбби ледяным голосом.
Мик оглядел меня с головы до пят:
— Что это за клоун?
Я быстро перевел взгляд с кошелька на него и инстинктивно подался вперед. Удерживало меня только то, что между мной и моим обидчиком было хрупкое Голубкино тело и что этот хлюпик приходился ей отцом.
— Теперь понятно, почему такой проныра опустился до того, чтобы
Прежде чем Мик успел ответить, Эбби вытащила из кармана телефон:
— Кому ты задолжал на этот раз, Мик?
Он почесал жирную седеющую голову:
— Это забавная история, конфетка…
— Кому? — крикнула Эбби.
— Бенни.
Голубка пошатнулась:
— Бенни? Ты брал взаймы у Бенни?! Какого хрена ты… — Ее голос оборвался. — У меня нет таких денег, Мик.
Он улыбнулся:
— Отцовское сердце подсказывает мне, что есть.
— Нет, нету! На этот раз ты действительно доигрался! Я знала: это не закончится, пока тебя не убьют!
Он переступил с ноги на ногу, нахальная улыбка исчезла с его лица.
— Сколько у тебя есть?
— Одиннадцать тысяч. Копила на машину.
Америка изумленно посмотрела на подругу:
— Эбби, откуда у тебя такие деньжищи?
— Заработала на боях Трэвиса.
Я потянул Голубку за плечи, заставив обернуться:
— Ты заработала одиннадцать тысяч баксов на моих боях? Ты ставила на меня?
— Да. Мы с Адамом нашли общий язык, — ответила она как ни в чем не бывало.
Мик сразу же оживился:
— За уик-энд ты сумеешь добыть еще столько же, конфетка. Наскребешь мне к воскресенью двадцать пять тысяч, и тогда Бенни не пришлет ко мне своих бандитов.
— Мик, тогда я сама останусь на мели, а мне еще за учебу платить, — грустно проговорила Эбби.
— Ой, ты в два счета восстановишь свои запасы, — отмахнулся он.
— Когда крайний срок? — спросила Голубка.
— В понедельник утром. Точнее, в полночь, — ответил Мик, нисколько не смутившись.
— Ты не обязана давать ему ни цента! — сказал я.
Отец схватил ее за запястье:
— Еще как обязана! Если бы не ты, я бы вообще ни во что такое не вляпался!
Америка ударила его по руке и оттолкнула:
— Опять вы со своим дерьмом? Она не заставляла вас занимать у Бенни!
Мик бросил взгляд на Эбби. В его глазах сверкнула ненависть. О каких-то родственных отношениях между отцом и дочерью даже речи быть не могло.
— Если бы не она, мне бы и не пришлось занимать! Ты все забрала у меня, Эбби! У меня больше ничего нет!
Голубка сглотнула, с трудом подавляя подступавшие слезы:
— К воскресенью я отвезу деньги Бенни. Но потом ты отвяжешься от меня раз и навсегда. Больше, Мик, я не стану тебе помогать. С этого момента ты сам по себе, я сама по себе. Оставь меня в покое.
Он мрачно кивнул:
— Как знаешь, конфетка.
Эбби развернулась и направилась к машине. Америка вздохнула:
— Пакуйте чемоданы, ребята. Мы едем в Вегас.
Она вслед за Голубкой пошла к «чарджеру», а мы с Шепом застыли на месте.