Мое карательное право

Блум Мэри

Вот поэтому тебя здесь и недолюбливают — за такой явный фаворитизм. Хотя не сказать, что мне было неприятно. И все же принцесса, игнорирующая первый танец, — это скандал, все равно что император, отказавшийся пожать руку первому награжденному. И ведь так явно думал не только я. Не прошло и минуты, как к нам, сверкая новенькой медалью на груди, аж вприпрыжку спешил генерал Зарецкий. Мазнул глазами по мне, как по досадной помехе, и сосредоточился на Лизе.

— Ваше Императорское Высочество, — он слегка поклонился, — неужели вы лишите нас радости наблюдать ваш первый танец?

— Надеюсь, мой второй и все последующие доставят

вам не меньшую радость, — подчеркнуто вежливо отозвалась подруга. — А пока я хочу передохнуть.

— Ваше Императорское Высочество, — с нажимом продолжил он, — не расстраивайте нас своим отказом. Выберите кого угодно: моего сына или любого достойного офицера. Все сочтут за честь…

Лиза собралась что-то возразить. Вот только зачем устраивать скандал ей, когда его могу устроить я?

— Сожалею, но ее уже пригласили, — сказал я.

Генерал Зарецкий нехотя перевел глаза на меня, всем видом показывая, что предпочел бы, чтобы я был немым.

— Первый танец мой, — добавил я.

— Вы танцуете? — с сарказмом протянул он. — Что ж, с удовольствием посмотрим на это…

Посмотрите, уж будьте уверены. Генерал удалился, усмехаясь уже в открытую, а Лиза растерянно захлопала пушистыми ресницами.

— Ты зачем?..

— Хочу провести один эксперимент, — ответил я.

Церемониймейстер наконец объявил торжественное начало бала. Первые звуки вальса разнеслись по залу. Пары тут же закружились. Предложив Лизе руку, я повел ее в самый центр, неспешно постукивая тростью, абсолютно не попадавшей в ритм. Пока другие танцевали, мы просто неторопливо шли среди них — выбиваясь из общего порядка, привлекая с каждой секундой все больше внимания. Даже те, кто обычно не следят за танцами, занятые закусками и болтовней, сейчас во все глаза смотрели на нас двоих. Мы остановились в самом центре друг напротив друга — так же близко, как партнеры в вальсирующих парах вокруг. Взгляды публики, колкие, ироничные, словно протыкали насквозь. Губы зрителей растягивались в усмешках, а по залу шелестел шепот, обсуждая меня — такого неуместного, по их мнению.

Как же мне надоело слушать, как я неуместен, как не подхожу, как не соответствую. А может, это все вы не соответствуете мне? Может, весь ваш мир мне не подходит? Может, мне взять и все тут разнести?

— Это мысли демона, господин, — вдруг подала голос Вэл.

А я никогда и не говорил, что я хороший человек. Я перехватил Лизин немного растерянный взгляд.

— Что ты мне позволишь?

— Все, — ответила моя принцесса.

Я молча притянул ее к себе и поцеловал.

Рядом раздался шорох и скрежет каблуков по паркету. Две танцующие пары чуть не врезались друг в друга, уставившись на нас. Лица зрителей в зале из насмешливых стали обалдевшими, а шепот мгновенно смолк. Это было неприлично, даже скандально. Такое публичное выражение чувств позволено только молодоженам на свадьбе.

Однако скандалы обществу важны. Подобно тому, как насос очищает загрязненный пруд, скандал очищает общество от некоторых предрассудков — например, от такого, что со мной можно не считаться. Я хочу, чтобы все задавались вопросом: что он себе позволяет? — и видели, что я позволяю многое. Во всяком случае больше, чем позволено им.

Князь Воронцов собирается вернуть свое — пусть об этом знают все.

А еще я хотел посмотреть, что мне за это будет.

Наши губы медленно разомкнулись. Несколько мгновений Лиза рассеянно

смотрела на меня, словно вспоминая, где находится. Последний раз мы были так близко четыре года назад. Я предложил руку, она ее приняла, и так же неторопливо как вышли, мы прошествовали обратно среди пар, которые поспешно возобновили танец.

Каждый шаг сопровождали косые взгляды, но насмешек уже не было. Зато новой волной понесся шепот, обсуждая, осуждая и смакуя. Однако императорская чета и бабушка спокойно сидели и разговаривали, будто ничего не произошло — не выказывая ни малейшего возмущения произошедшему.

Ничего мне за это не было. Я многое мог себе позволить — и мне легко сойдет это с рук. И теперь это тоже знают все.

— Извини, что скомпрометировал, — сказал я, когда мы с Лизой вернулись на прежнее место.

— Почаще бы так, — с улыбкой пробормотала она. — Но теперь как честному человеку тебе придется на мне жениться…

— Ну раз придется, — усмехнулся я, — то конечно…

Первый танец, явно показавшийся всем бесконечно долгим, наконец закончился. Пары рассыпались и сразу же стали образовываться новые. К Лизе, опасливо косясь на меня, спешил ее новый кавалер.

— Только никого больше не целуй, — шепнул я.

— Ну раз настаиваешь, — хмыкнула она.

А затем, сменив улыбку с искренней на служебную, приняла поданную ей руку и закружилась по залу под новую мелодию. Я же опять вытянул смартфон и набрал бессовестно опаздывавшего Потоцкого. Вечер скоро закончится — пора бы официально опустошить уже обчищенный нами тайник и получить дальнейшие инструкции от Организации. Гудки наконец оборвались.

— Наконец-то, — сказал я, — ты где?

— Добрый вечер, — произнес незнакомый мужской голос, — а кем вам приходился Потоцкий Роман?

— Простите? — не понял я.

Вопрос повторился — спокойно-бесстрастно, как говорят следователи в Охранке. Пришлось представиться, чтобы узнать хоть что-то дальше.

— Дело в том, Ваше Сиятельство, что вашего знакомого нашли мертвым…

— В такси?

— В аэроэкспрессе по пути в аэропорт. При себе у него обнаружены документы и личные вещи.

Понятно, решил сбежать по-тихому. Купил, что называется, билет в один конец — сел живой, приехал мертвый.

— Что с ним случилось?

— Умер от удушья.

— Задушили? — уточнил я.

— Нет, умер от удушья, — повторили на той стороне. — Другие пассажиры видели, как к нему подсели два человека. Они разговаривали, а потом ваш знакомый стал задыхаться. Помочь ему не успели.

— А два его собеседника?

— К сожалению, потерялись в толпе.

Вызов завершился. Еще некоторое время я рассеянно смотрел на черный экран. Это был тот самый случай, когда подлость убивает. Захотел меня сдать, вот так и вышло — сработал-таки ошейник Вэл. А делал бы так, как я сказал, остался бы жив.

— Господин, — внезапно прозвучал ее голос в моей голове, — у тайника человек, собирается его открыть. Нервничает…

Ясно, решили срочно избавиться от улик, узнав, что я что-то знаю. Хотя не думаю, что Потоцкий успел им много рассказать. Сжимая трость, я торопливо направился к залу славы и пересек порог ровно в тот момент, когда позолоченная рама портрета, покачиваясь, вернулась на место. Зарецкий Глеб, явно растерянный содержимым тайника, порывисто обернулся. Заметил меня у двери и суетливо засунул в карман записку — единственное, что удалось обнаружить.