Мое любимое проклятие
Шрифт:
– Хочешь это изменить?
– Конечно! Говори, что должна сделать. Но и ты пообещай, что теперь хоть смеяться будешь.
Он нагнул голову и вздохнул.
– Ты еще такой ребенок, Надя. Я не могу пообещать тебе, что буду веселым, но могу пообещать кое-что другое...
Я заморгала, ожидая ответа.
–
Я промолчала, не находя слов, а потом подскочила с дивана.
– О чем ты только думаешь?! Нашел время для ненависти! Уже сколько времени прошло с нашей первой встречи, а ты до сих пор думаешь об этом?! Если бы я и могла ненавидеть тебя, то только тогда, когда мы встретились. А теперь уже слишком поздно думать об этом...
– Даже твоя любовь ко мне тебя не спасет!
– неожиданно повысил он тон.
– Демоны - это проклятие. А любить свое проклятие - невозможно.
– Значит, ты слишком плохо меня знаешь, если так думаешь. Нет в этом мире ничего, что бы заставило меня жалеть о том, что я заключила с тобой контракт. И если бы я могла доказать это...
– Хорошо. Значит считаешь, что я ошибаюсь? Ладно, мы это проверим. Возле лестницы стоит большая коробка. Если все, что находится в ней, ты разобьешь с ненавистью - я признаю свою ошибку. Если сможешь сделать это с настоящей яростью - мы выполним этот грех. Так что? В коробке той находится то, что ты сегодня подожгла. Итак...
– Не смей сомневаться во мне...
– только прошептала я.
Меня переполняла какая-то дикая злость. Слышать о его сомнениях было очень больно. Я никогда не считала себя слабой, и сейчас докажу это! Доскажу, что даже проклятие может быть связано с любовью! И мне все равно, что будет в этой коробке!
Развернувшись, быстрым шагом пошла к лестнице. Там действительно увидела небольшую коробку. Схватив ее в руки, услышала звон. Уже размахнулась, чтобы бросить ее, но неожиданно меня остановил Ян.
– Нет. Ты сначала открой ее. Вот тогда и увидим, хватит ли тебе силы...
Я грозно фыркнула и, придерживая коробку, раскрыла ее. А вот тогда меня будто током ударило. Я смотрела на это, и не верила своим глазам. Готова была увидеть что угодно, но только не это...
Лекарства. Большое количество стеклянных ампул, в которых виднелось несколько капель бесцветной жидкости.
– Я не буду говорить тебе, против каких болезней используют это лекарство, - раздался напротив меня голос.
–
«Склад... Я сожгла целый склад...»
– Они вызывают зависимость. Пару капель этой жидкости стоят бешеных денег. Больница, которая закупила их, потратила на это все свои сбережения. А ты уничтожила все запасы за пару часов. От этих препаратов зависят миллионы жизней. Вот, например, те, которые ты держишь в своих руках, могут спасти и дать надежду на жизнь более ста... детям. Да, их было закуплено именно для детей.
Мои руки затряслись, а во рту пересохло. Я будто не в этой реальности оказалась. Перед глазами всплыл экран телевизора, где так часто показывали в репортажах новостей детей, больных неизлечимыми болезнями. И вот в моих руках было спасение для них. Не длительное, конечно, но такое, что облегчит боль.
– И как, будущая демонесса? Хватает тебе силы воли для того, чтобы разбить надежду миллионов тяжелобольных? Сможешь ли ты ради себя самой сделать это? И чувствуешь ли ту ненависть ко мне, о которой я говорил? Но главное, сможешь ли ты с ненавистью и жадностью сделать это, Надя?
А я стояла и смотрела на маленькие стеклянные ампулы, понимая, что выхода нет.
– Мне все равно гореть в Аду...
– Конечно...
– И только мне расплачиваться потом за тот ужасный день, когда в голову пришла идея вызвать демона.
Его глаза загорелись огнем. Янелиабар не испытывал никакой жалости, ведь именно демоны были виновниками всех болезней. А поскольку я скоро стану одной из них...
Размахнувшись, со всей своей возможной ненавистью бросила эту коробку. Дети не были виновны, и я это понимала. Свою ненависть я пробудила тем, что упомянула не больных, а вполне здоровых идиотов, которые так необдуманно шли на крайности. Вспомнила наркоманов, алкоголиков, убийц, маньяков и... себя.
Коробка тотчас промокла, а ковер намочили новые потоки этой бесцветной жидкости. Сделав шаг назад, почувствовала под ногами хруст стекла.
– Надя, - позвал меня демон.
А я стояла и смотрела на то, как на плитке образуется лужа, в которой вижу свое отражение. Отражение, что медленно становится уродливым и для меня самой.
– Надя.
– Что ты заставишь меня сделать в последнем грехе?
– спросила я хриплым тоном, не поднимая головы.
Воцарилась тишина, которую впоследствии нарушила одна единственная реплика: