Мое непреклонное сердце
Шрифт:
— Даже если это подтверждает все, о чем вы думали все эти последние дни? — полюбопытствовала она. — И особенно если учесть откровения сегодняшнего дня. Разве вам не приятно убедиться в своей правоте?
— Не сейчас.
Пальцы Мерседес сжались в кулаки.
— Вы не представляете себе, как я вас презираю, — сказала она ледяным голосом.
Резко повернувшись, она стала спускаться по ступенькам.
Колин бросился вслед за ней и попытался задержать. Она увернулась от него и,
Но та не поддалась. Загнанная в угол, Мерседес в бессильной ярости обернулась к нему.
— Откройте замок! — резко сказала она. — Откройте, или, клянусь, я буду кричать.
— Будто это поможет, — прошептал он. Он протянул руку и увидел, как она испуганно отскочила. — Я не собираюсь трогать тебя, а просто хочу открыть дверь.
Он с грохотом подергал ручку и потянул. Это не помогло.
— Возьмите ключ.
На этот раз Колин посмотрел на нее укрощающим взглядом. Но на темной лестнице, куда не проникал лунный свет, от этого было мало пользы.
— У меня нет ключа, — сказал он. — Я не закрывал дверь.
Мерседес отбросила его руку и попробовала сама.
— Наверное, заело, — заявила она. — Такое бывает.
Она попыталась толкнуть дверь плечом, но лишь больно ударилась: дверь не поддавалась.
Колин осторожно взял Мерседес за талию и поставил ее на ступеньку выше.
— Стой здесь, — приказал он. — Я попробую сам. И если ты пошевелишься, клянусь, я использую тебя как таран.
Его угроза прозвучала очень искренне, и Мерседес в испуге замерла. Колин и дергал, и толкал дверь. Ничто не помогло.
— Ее не заело, — сообщил он наконец. — Она заперта.
— Как вам это удалось? — В ее тоне звучали одновременно и обвинение, и растерянность. Мерседес бессильно осела на ступеньку. Колин обернулся.
— Я и не думал ее закрывать. Зачем это мне?
— Чтобы помучить меня.
— Минуту назад ты предлагала себя к моим услугам. В этой ситуации, похоже, я единственный, кого пытаются мучить.
Мерседес была рада, что на узкой лестнице так темно. Иначе он без труда прочел бы на ее лице, что попал в самую точку.
— Что же нам делать?
— Можно попытаться покричать. Она мрачно посмотрела на него:
— Никто не услышит.
— Значит, это была пустая угроза?
— Не совсем, — мило ответила она. — Это хоть немного сдержало бы вас.
Не дожидаясь его ответа, Мерседес встала и начала подниматься по ступеням. Им ничего не оставалось, кроме как сесть на пол и ждать, когда их освободят. Она слышала, что Колин идет за ней следом,
— Если это работа кого-нибудь из близнецов или обоих вместе, то плохо им придется.
— Я тоже так думаю.
Мерседес кивнула. И тут же вздрогнула. Ее вдруг поразила мысль, которая раньше просто не приходила ей в голову.
— Как вы думаете, а вдруг они нас подслушали? Ему это тоже пришло в голову.
— Вполне может быть. Могли услышать все, или кусочек, или ничего.
— Спасибо. Звучит очень утешительно. — Она вздохнула. — Как вы думаете, мне можно было поверить?
— Это была вполне правдоподобная исповедь.
— Но ведь вы-то знаете, что все это я придумала?
— Теперь знаю.
Немного помолчав, Мерседес прямо посмотрела на него и совершенно искренне спросила:
— Вы с легкостью поверили в то, что я могу это сделать?
— Твой рассказ был великолепен.
— Нет. Просто я рассказала то, чего вы от меня ожидали. — Она опять вздохнула. — Вы могли бы и не захотеть слушать, но от этого не перестали бы верить, что так могло быть.
— Ты права. Не перестал бы.
Сидя напротив нее, почти так же, как тогда с Обри, когда они со своим секундантом на пару были закрыты в этой же комнате, Колин подтянул ноги к груди и обнял себя за колени.
— Мне очень трудно защитить себя, — сказал он. — Единственное, что я могу сказать тебе, — так это то, что я точно никого не убивал. А если я не убивал…
— — То, конечно же, это я.
— Я предположил мистера Тейера в качестве подозреваемого, — напомнил он ей.
— Да, это, конечно, говорит о ваших незаурядных способностях к умозаключениям, — остроумно заметила она. — Особенно если я, что совершенно очевидно, была у вас первой на подозрении.
Колин отказался от дальнейших препирательств.
— Если я никак не могу покончить с извинениями, то, может быть, ты поставишь точку, рассказав правду?
— Я что-то не слышала извинений, — сказала она. Воцарилось молчание. Мерседес ощутила его как давящий комок в груди. Но она не спешила заполнить тишину звуком своего голоса. Видно, Колин редко попадал в си-туации, когда ему приходилось извиняться.
— Я не должен был раздражать тебя, — сказал он наконец. — Когда я попросил тебя развлечь меня, ты восприняла это как вызов и вела себя соответственно этому. И я очень сожалею, что толкнул тебя на этот путь. Что касается того, поверил я или нет, тут я ничего не могу сказать. Я не особенно осуждал тебя за то, что, как я думал, ты сделала. Я даже понял тебя. И я сохранил бы твою исповедь в тайне не хуже священника.
— Вы отказались от Уэйборн-Парка. И вы отказались от меня.