Мое побережье
Шрифт:
Позвоночник вытянулся в единую линию. Разбросанные у потолка по всему периметру колонки последний раз громыхнули и стихли, с гудящим басом теряя интенсивность своего звучания.
Что?..
Воздух непроизвольно со свистом вырвался из легких.
— Вы не… — слова упрямо вставали поперек горла, не желали рваться на свет. Обсуждать с Брюсом интимную тему было чем-то, сродни безумию, идущему бок о бок со смущением. Пожалуй, виной всему становилось то, что он фигурировал в моем воображении как последний человек, рядом с которым я могла
Беннер шумно выдохнул:
— Мы вообще не были близки. В этом-то и проблема.
Внезапно его слова, оброненные в самом начале завязавшегося диалога, приобрели смысл. Тот, от которого сердце болезненно защемило от волнения и беспокойства за друга, а в пальцах закололо желанием сделать все возможное, чтобы если не помочь, то, как минимум, попытаться.
— Хочешь, я попробую с ней поговорить?
После недолгого затишья, наверняка сопровождавшегося мучительным мыслительным процессом и борьбой между чувствами и разумом, Брюс молча кивнул и спрятался от меня за стеклами очков. Я потянулась к нему через стол и поймала безвольно замершую возле бутылки кисть, отнимая пальцы от прохлады стекла и сжимая.
— Эй, постарайся не думать об этом хотя бы сегодня. У тебя ведь день рождения, — возможно, моя ободряющая улыбка не внушала ему даже десятой доли уверенности в светлом будущем, однако меня успокаивало то, что он хотя бы смог с кем-то разделить свой груз. — Не делай поспешных выводов. Ты ведь знаешь, зачастую они обманчивы.
Он знает? Кто разберет. Разум твердил, что я несу откровенную чушь, и, предатель, не подкидывал ни единой здравой реплики.
Он слегка огладил мою тыльную сторону ладони и устало кивнул.
— Спасибо.
И в это слово было вложено больше, чем в самые распространенные и витиеватые предложения, которые я когда-либо имела удовольствие встречать на страницах литературы различных времен и жанров.
Я не могу забрать его боль. Но я могу попытаться ее облегчить.
И какой из меня друг, если бы во мне в момент не разгорелся пожар от жажды действий, в перспективе своей предполагающей самые скорые из всех возможных результаты?
Мотель с веселым названием «Фламинго» оказался в десяти минутах ходьбы от боулинг-клуба. Это было совершенно обычное, типичное для подобных точек одноэтажное строение, выкрашенное в белый, с бирюзовыми дверьми, расположенными рядом, напоминающими квартиры в многоэтажном доме, и ядовито-розовыми неоновыми трубками под крышей. Светящийся аналогичными тонами фламинго венчал стену у стойки регистрации.
Номера «104» и «105» разделял массивный горшок с несуразным искусственным подобием экзотического куста.
Наташа уже направлялась к двери, как неуместно громкий для столь уединенного уголка голос заставил сердце коротко оборваться:
— Неужели вы собрались спать в такую рань? — Тони картинно покосился на свои наручные часы. — Еще двенадцати нет!
— А кто сказал, что мы будем этой ночью спать?
Я
— Я бы ответил на этот выпад, но у меня есть срочное дело к Пеппер, — иллюзия грядущего покоя разрушилась, сродни карточному домику, стоило ему сделать шаг ближе. — Не против?
Против. Я — против, если это кого-то интересует.
Наташа раздумывала недолго. Затем — неспешно протянула ключи, отчего-то подозрительно щурясь.
И только при взгляде на Брюса, чьи щеки выглядели розоватыми едва ли от уличного освещения, до меня дошло, какую авантюру он задумал провернуть.
Чтоб тебя, Энтони Эдвард Старк. Жук, ну, каков хитрый жук!
Я нащупала выключатель внутри помещения, когда входная дверь с щелчком затворилась, отрезая нас от улицы. Свет торшера окрасил желтоватыми мазками довольно тривиального вида стены.
— Надеюсь, это не на всю ночь?
И я имела в виду наше вынужденное времяпровождение.
Он чуть нетрезво усмехнулся, отбрасывая куртку на ближайшую горизонтальную поверхность. Ей оказался маленький квадратный обеденный столик у окна.
Некстати вспомнилось, как я куталась в нее осенью, на кладбище.
— Сомневаюсь, что Беннер протянет и час. Хотя я бы с такой глаз не сомкнул.
Помещение наполняли приглушенные звуки скрипа пружин. Я аккуратно пристроила пальто на спинку стула и огляделась, попутно стягивая с шеи голубой кашемир.
Мотель, как мотель. Подобные дюжину раз мелькают в сериалах или боевиках по телевизору, когда вооруженные до зубов главные герои с миллионом долларов в багажнике несутся вдоль пыльных дорог и не задерживаются в одном месте дольше, чем на ночь.
— Прекрати так говорить, — я приблизилась к телевизору, раздумывая, стоит его включать или нет. — Он твой друг, и в глубине души ты его любишь.
— Люблю, — повторил он, точно пробуя слово на вкус. — Откуда такая самоуверенность по поводу того, что находится на глубине моей души? — от откровенной издевки, с которой он продублировал мою фразу, сердце в бешенстве зашлось.
Он серьезно?
Тони лежал на кровати, упершись лопатками в спинку и скрестив руки на груди, да ноги — в лодыжках.
Этот взгляд. Буквально ищущий, на кого бы излить поток желчи.
Хуже перепившего Тони Старка мог быть только недопивший Тони Старк.
Я фыркнула, не имея ни малейшего желания поддаваться на эти провокации. Пусть трепет нервы кому-нибудь другому.
— Да ни откуда, — попытка скрыться в ванной. — Я вообще не понимаю, что с тобой происходит последнее время.
Тяжелые шаги за спиной. Закатываю глаза и регулирую напор воды из-под крана.
— А, знаешь, мне почти интересно послушать, — интонации нараспев. Фигура в отражении. Хочется стукнуть по зеркалу и наблюдать, как это зарвавшееся лицо покроется трещинами.
— Я не собираюсь с тобой конфронтировать.