Моё прекрасное алиби
Шрифт:
– Так поздно, — удивился генеральный, — хорошо, пусть войдет. А вы можете идти.
В кабинет вошла молодая, элегантная женщина лет тридцати. Красивая оправа подчеркивала строгий облик лица, минимум косметики. Волосы были тщательно уложены. Генеральный посмотрел на нее с грустью. Ему нравились красивые женщины. Но и… только. В его возрасте о них можно было только мечтать, получая скорее моральное удовлетворение. — Что у вас? — спросил он у молодой женщины. — Я хотела бы вам показать данные нашего отдела, — предложила Борисова, — вы сами просили меня
– Да, да, конечно, я помню, — заинтересованно сказал генеральный.
Борисова начала раскладывать бумаги на столе. К их зданию подъехала машина с тремя пассажирами. Они требовательно просигналили и сторож предупредительно раскрыл ворота, очевидно, эти трое были здесь своими людьми. Борисова начала объяснять разницу за прошлый — год и нынешний. Все трое, оставив машину во дворе, прошли в .здание и, пройдя мимо двух охранников, также не остановивших их, вошли в лифт. Генеральный получал удовольствие, глядя как убедительно и доказательно говорит Борисова. С кадрами у них всегда не было проблем, — подумал генеральный, — нужно будет послать Борисову учиться в Лондон. Трое мужчин вышли из лифта на этаже, где был кабинет генерального.
Внезапно генеральный закашлял. Потом виновато посмотрел на сидевшую перед ним женщину. — Старость не радость, — банально произнес он. Она мягко улыбнулась.
– Давайте прервемся, попьем чайку, — предложил генеральный.
– Сидите, — встрепенулась она, — я все приготовлю. За его спиной была незаметная дверь в комнату отдыха, где была электрическая плитка, чайник, небольшой столик и кровать для отдыха. Когда сотрудники задерживались на работе, они вместе с директором пили чай в его кабинете. Он был по-настоящему демократичен, без показного панибратства.
Она прошла в комнату, набрала воды в чайник. В этот момент в кабинет вошло сразу трое мужчин. — Ты, — удивился генеральный, — в чем дело? — Хотим подписать тот самый проект, — протянул бумагу первый из вошедших, — он нам очень нужен.
– Это невозможно, — твердо объяснил генеральный, — это самое настоящее мошенничество. Хищение государственных средств. Николай, я тебе много раз объяснял.
– Он ничего не понял, — сказал первый из вошедших. — И не поймет, — добавил второй. — Поймите, — еще раз попытался убедить хозяина кабинета первый из вошедших, — это не только наше дело. Здесь, в этом деле интересы многих людей.
– Я же сказал, что не подпишу, — твердо сказал генеральный директор, — и не стоит, Николай, настаивать.
– Он не подпишет, — согласился второй, быстро доставая из кармана пистолет с глушителем. — Вы с ума сошли, — растерялся генеральный. Раздался щелчок. Потом еще один. Обе пули попали в цель. Первая пробила печень, вторая попала в сердце. Последней мыслью директора была тревога за Борисову. Она ведь в соседней комнате, — внезапно подумал он, перед погружением во тьму. Николай подошел к убитому, пнул его ногой.
– Подлец, довел таки до этого. Эх, Осман, так трудно работать с непонимающими людьми.
– Уходим, Николай. Выключай
Борисова стояла в комнате отдыха, слушая каждое слово. Она не совсем поняла, что случилось, даже услышав два громких щелчка и стук падающего тела. А может, не хотела верить в случившееся.
Трое вышли из кабинета, потушив свет. Направились к лифту. Борисова осторожно вышла из комнаты отдыха.
Они вошли в лифт, спускаясь на первый этаж. Она вошла в кабинет, ничего не понимая. Они уже покидали здание, когда она, еще не совсем соображая, что произошло, автоматически включила свет в кабинете и закричала.
Крик ее был скорее сдавленным стоном и не был слышен нигде. Но все трое вышедших из здания обратили внимание на загоревшийся свет в кабинете директора.
– Кто это может быть? — тревожно спросил Осман. — Не знаю. Черт побери, кто там может быть в такое время, — занервничал Николай, — быстро наверх.
Третий просто коротко выругался. Он был в форме подполковника милиции и теперь недовольно смотрел на двух других попутчиков.
– Вы же говорили там никого нет, — прохрипел он. Они ворвались снова в здание, почти бегом направляясь к лифту.
Борисова выбежала из кабинета, даже не взяв своего плаща. Она пыталась найти хоть кого-нибудь в этот момент.
Подполковник оказался более предусмотрительным. Он решил подняться на третий этаж пешком.
Борисова, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице.
Двое других — Николай и Осман — снова ворвались в кабинет. Дверь в комнату отдыха была открыта, и они все поняли.
Борисова бежала по лестнице, когда столкнулась с незнакомым человеком, одетым в форму милиции. Она обрадовалась.
– Товарищ офицер, — почти закричала женщина, — там наверху убийство. Я слышала их голоса. Какие-то Николай и Осман. Они убили нашего директора. Они еще здесь, далеко уйти не могли. Подполковник сочувственно улыбался.
Она тянула его за рукав наверх, когда внезапно ощутила на своей шее его сильные, гибкие руки. Продолжая улыбаться, он сдавливал ей горло. Она захрипела, пытаясь вырваться. Но хватка была железной. Ничего не понимающая женщина уже теряла сознание, когда на лестнице вдруг появился один из охранников с первого этажа.
– Что случилось? — растерянно произнес он. Подполковник выругался. Оттолкнув женщину к стене, он быстро достал пистолет. Почти не целясь, выстрелил. Раз, другой. Грохот выстрелов заполнил все коридоры, прошел по этажам. Охранник, дернувшись, свалился.
Офицер милиции резко обернулся. Стоявшей рядом с ним женщины уже не было. Он, выругавшись, еще раз быстро поднялся наверх, успевая заметить, как она садится в лифт. К нему подбежали двое его знакомых. — Что случилось?
– Пристрелил охранника, — с досадой ответил подполковник, — в кабинете была женщина. Она все видела. Слышала, как вы называли друг друга. Запомнила вас по именам. А теперь и меня видела. Быстро в лифт, нужно ее найти.