Моё прекрасное чудовище
Шрифт:
– И что же, генерал берет любовниц с собой на приемы?
Модистка на меня пристально глянула.
– Не знаю, как у вас, а у нас любовница чуть больше, чем просто та, кто делит постель с господином. Она собеседник, друг и соратник. И да, она рядом на приемах. Следственно, вам придется сопровождать его. И вы должны выглядеть достойно. Не смотрите на меня так, леди Киара. Вас должно радовать сказанное, всё не сидеть в четырех стенах.
Вот этого мне только и не хватало. Меня увидят все в роли любовницы шаена. Пусть и генерала, все равно незавидная
– Я создам вам самый очаровательный образ. Вся знать Шаразара позавидует, – довольно продолжала мадам Гошри.
– Где это – Шаразар? – тут же полюбопытствовала я и получила легкий укол иголкой в бедро.
– Не крутитесь, – холодком резанула модистка, не отвечая. – Уже завтра вы станете самой прелестной в округе.
– Еще бы, – не сдержалась я. – Учитывая количество девиц на несколько миль вокруг – да я просто красавица лесная!
– Шутите? – усмехнулась мадам Гошри. – Это хорошо. Здоровая ирония – это просто замечательно в вашем положении.
Я разом поникла. У мадам явный талант задевать тонкие струны души, даже не говоря ничего плохого.
– Обиделись? – тут же спросила она. – Зря. Не стоит. Кто знает, сегодня я поддеваю вас, а завтра вы станете полновластной хозяйкой и уволите меня.
Открытость, видимо, тоже была отличительной чертой модистки. Но, как ни странно, она мне нравилась. Редко можно встретить столь честного человека. Вернее, не человека, шаенку.
Женщина подала руку.
– Спускайтесь. Все мерки я сняла. Нижнее белье сделаем из шаенского кружева, оно тончайшее и на вас будет смотреться великолепно. Его мы успеем сотворить уже к вечеру.
– Ага, – вздохнула я, непроизвольно краснея. – Господин точно оценит.
Мадам хмыкнула.
Я спрыгнула с табуретки. Модистка собрала бумаги с записями, передала горничным, тут же вышедшим из комнаты. Мадам Гошри посмотрела на поникшую меня и покачала головой. Протянула руку, прикасаясь к моему подбородку. Я подняла на неё лицо.
– Улыбайтесь, моя милая, – проворковала модистка, доверительно смотря на меня. – Радуйтесь каждому дню. Господин Астеш суров, но никогда не обидит слабого, а тем более женщину. Особенно ту, которая делит с ним ложе. Но даже если вас так сильно тяготит то, кем вы являетесь в этом замке, не стоит надумывать, а просто постарайтесь быть милой. Вам это идет. И кто знает, может, участь ваша сложится не так уж плохо, как вы себе уже нарисовали в воображении. Никогда и никому не известно, как повернет судьба. И королевами в сказках не всегда становятся принцессы.
Я горько усмехнулась.
– Я далеко не в сказке, и королевой мне здесь точно не стать.
Мадам Гошри загадочно улыбнулась.
– Кто знает, кто знает. Разве та, кто владеет сердцем господина, не королева для него? А у вас для этого все данные.
Подмигнула и, отвесив книксен, удалилась.
А я осталась стоять.
Все данные. Вот спасибо. Я не знаю, как избежать участи быть рядом с генералом, а у меня, оказывается, все данные. Тяжко вздохнула, смотря, как
Камеристка смерила меня хозяйским взглядом и слащаво произнесла:
– Что ж, будем приводить вас в порядок, леди Киара.
«Красоту» с меня Сахли смыла быстро. Вытерла, закутала в халат и вывела в комнату. Работа с модисткой заняла много времени, и день уже уверенно клонился к вечеру. Мое настроение вместе с этим клонилось к полной безнадежности.
Даже то, что ужин мне принес Дарьер, не слишком порадовало. Хотя, признаюсь, стало легче от его отеческих объятий и ласкового:
– Как вы, моя леди?
Я вздохнула. Прильнула к худощавому плечу. Как же хотелось расплакаться. Рассказать, что мне страшно и горько от мысли, что уже сегодня вечером его леди попрощается с честью и станет… У меня даже в мыслях не получалось признать, кем я стану. Но нет, я не имею права на уныние. Не стану же я расстраивать своего единственного, уже далеко не молодого слугу. Потому натянула улыбку и тихо прошептала:
– Все будет хорошо, Дарьер. Мы все переживем и выживем.
– Что бы ни произошло сегодня, моя леди, – в ответ надтреснуто прошептал он, – для меня вы всегда будете лучшей леди, самой чистой и светлой. – Он горько покачал головой. – Если бы только был моложе и мог вас защитить. Простите, моя леди, старика.
Я вскинула голову, посмотрела в лицо своего слуги. Мрачное и хмурое.
– Не смей, Дарьер. Мы справимся. Всегда справлялись. Даже когда остались одни, ты меня поддерживал и был рядом, и твоя близость была для меня успокоением. И теперь не смей ничего делать, тебя в лучшем случае изгонят. А я не смогу без тебя.
Совсем рядом послышался грустный вздох. Я оглянулась. Сахли стояла, едва сдерживая слезы.
– Что ж вы так убиваетесь? Господин Астеш добрый, он не причинит леди зла. Поверьте, он не обидит.
Дарьер разом изменился. Его воинственное лицо испугало даже меня.
– Не обидит? Да где же это видано, чтобы знатную леди – и в любовницы! Девочку на ложе мужику взрослому! Где ваш «добрый господин» был, когда договор на неё заключал?
Сахли стояла, испуганно моргая. А Дарьер вдруг разом поник.
– Ох, был бы жив её отец. Уж он-то ни за что не позволил бы так с его девочкой обращаться.
Я закусила губу. Мой отец никогда бы не позволил заключить на свою единственную дочь договор с лордом, кем бы тот ни был и в каком бы положении мы ни оказались.
– Я посижу здесь? – попросил меня грустно Дарьер.
Я не могла отказать.
И даже когда в комнату вошли Хайн с горничной, несущей лиловое платье, мой слуга был рядом. Хайн бросил на него мимолетный взгляд и ничего не сказал.
– Сегодня пойдете в этом, – бросил мне, указывая на платье. Я ужаснулась. Открытые руки, плечи и декольте, даже от вида которого стыдно.
– Переодевайтесь, – сухо бросил Хайн. – Там, в коробочке, мадам Горшер отправила вам нижнее белье, а в сундучке украшения – выберете сами, что понравится.