Мое прекрасное искупление

Макгвайр Джейми

– Фэлин – твоя девушка? – спросила я. Тэйлор выглядел сильно пристыженным. Было трудно судить его.

Я пожала плечами.

– Я никогда тебя не видела. Все, что я бы сказала, все равно было бы домыслом.

«Проклятье, Лиис. Перестань говорить, как агент».

Тэйлор поднял мою сумку и закинул на плечо.

– Спасибо.

– Можно, я только… – я потянулась за сумкой. Тэйлор наклонился, чтобы я могла дотянуться. Я вынула свитер, и Томас помог мне надеть его. Тэйлор начал идти, и Томас дотянулся до моей руки. Я взяла его за руку, и мы последовали

за его братом к выходу.

– Я ездил тут полчаса, пока не нашел место для парковки на главной площадке, – сказал Тэйлор, – Сейчас весенние каникулы, и, похоже, все путешествуют.

– Когда ты приехал в город? На чем ты ездишь? – спросил Томас. Внезапно я почувствовала себя не так плохо.

Голос Томаса звучал более похожим на голос агента ФБР, чем мой.

– Я здесь со вчерашнего дня.

В тот момент, когда Томас шагнул на улицу, он вытащил пачку сигарет из кармана и сунул одну себе в рот. Он снова сунул руку в пачку и достал зажигалку. Он зажег кончик и попыхтел, пока бумага и табак не загорелись оранжевым.

Он выдохнул клуб дыма.

– Ты была раньше в Чикаго, Лиис?

– Вообще–то, я родом отсюда.

Тэйлор резко остановился. – Правда?

– Да, – сказала я, и мой голос стал на октаву выше, словно это был вопрос.

– Хух. В Сан–Диего миллионы жителей, а Томас покорил девушку из Иллинойса.

– Иисусе, Тэйлор, – отругал его Томас.

– Извини, – сказал Тэйлор, повернувшись и посмотрев на меня.

У него было такое же очаровательное выражение лица, как у Томаса, такое, которое заставило бы среднюю девушку упасть в обморок, и я начала понимать, что это просто была черта Мэддоксов.

– Фэлин у отца? – спросил Томас.

Тэйлор покачал головой.

– У нее работа. Она встретится со мной с Сент–Томасе, а потом мы улетим вместе обратно.

– Трэв забрал тебя из аэропорта? Или Трент? – спросил Томас.

– Милый, – сказала я, сжав руку Томаса.

Тэйлор засмеялся.

– Я привык к этому. Он всегда был таким.

Он прошел вперед, но взгляд Томаса смягчился, и он поднес мою руку к своему рту для крошечного нежного поцелуя. Тэйлор кивнул.

– Шепли. Трэвис с Шепли весь день будут заняты, поэтому я взял машину Трэва, чтобы забрать вас. Он не знает, что вы в городе. Он думает, что увидит нас всех в Сент–Томасе завтра, как и девчонки.

– Все девчонки в Сент–Томасе? – спросила я.

Томас взглянул на меня. Он точно знал, о чем я спрашивала.

– Не все. Только Эбби и ее подружки невесты.

– Мы подошли к главной парковке, и Тэйлор указал прямо вперед.

– Я там, прямо до забора.

После прогулки на сто ярдов или около того Тэйлор достал связку ключей из кармана и нажал кнопку. Серебристая Тойота Камри прощебетала впереди нескольких машин.

– Я единственный, кто считает странным то, что у Трэвиса теперь есть машина? – сказал Томас, уставившись на транспорт.

Золотая цепочка была намотана на зеркало заднего вида и разделена на несколько прядей. Концы были вставлены в небольшие отверстия

в белых фишках для покера. Они выглядели оригинально со своими краями в черно–белую полоску и красной надписью в центре.

Тэйлор покачал головой, нажимая на другую кнопку, чтобы открыть багажник.

– Вы должны увидеть, как он водит ее. Он выглядит как девчонка.

– Я рада, что продаю свою, – сказала я.

Томас засмеялся и помог Тэйлору загрузить наш багаж. Томас обошел машину и открыл передо мной пассажирскую дверь, но я покачала головой.

– Все нормально. Садись впереди с братом, – Я открыла заднюю дверь, – Я сяду сзади.

Томас наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, но заметил, что я уставилась на заднее сиденье. Он тоже вытаращил глаза.

– Что это, черт возьми? – спросил Томас.

– О! Это Тотошка! Я в няньках, – сказал он с гордой улыбкой, которая проявила глубокую ямочку на одной щеке, – Эбби, наверное, убьет меня, если узнает, что я оставил его одного в машине, но я ушел всего на десять минут. В машине все еще тепло.

Пес завилял всем своим задом, на нем был надет синий с золотым свитерок, и он сидел на плюшевой подстилке для животных.

– Я… – начала я, глядя на Томаса, – У меня никогда не было собаки.

Тэйлор засмеялся.

– Ты не должна заботиться о нем. Просто сядь с ним на одно сиденье. Я все равно должен пристегнуть его. Эбби носится со своей собакой, как ненормальная.

Тэйлор открыл дверь с другой стороны и пристегнул Тотошку нейлоновым ремешком. Наверное, Тотошка привык к этому, потому что сидел тихо, когда Тэйлор ставил каждую застежку на место.

Томас закатал чехол сиденья, пока не показался участок без шерсти.

– Давай, милая, – Уголки его рта дрожали, когда он пытался улыбнуться.

Я высунула язык, и он закрыл дверь.

Ремень безопасности щелкнул, когда я вставила его в устройство, и услышала, как Тэйлор засмеялся.

– Ты тряпка и подкаблучник.

Томас схватился за ручку:

– Она тебя слышит, говнюк. Моя дверь открыта.

Тэйлор открыл свою дверь и наклонился с робким взглядом.

– Прости, Лиис.

Я покачала головой, наполовину веселясь и наполовину недоумевая по поводу их насмешек. Это было, словно мы попали в кроличью нору и приземлились в общаге, полной пьяных малышей. Внезапно фраза съешь меня приобрела совершенно новое значение.

Томас и Тэйлор согнулись, и Тэйлор двинулся с места. Поездка на мальчишник была полна красочных оскорблений и разговоров о том, кто кому что сделал, и кто где работал.

Я заметила, что Трентон и Камилла вообще не упоминались. Мне было интересно, как это отразилось на семье, когда они знали, что она встречалась с Томасом, а потом с Трентоном, и что они чувствовали к ней, если они вообще не любили ее, потому что Томас больше не приезжал домой, чтобы избежать неловкости для них или боли для себя. Стыд захлестнул меня, когда меньше, чем на секунду я понадеялась, что они вообще не любили ее.