Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– Странно, что на той стене нет ни гвоздя. – Сойер старался скрыть нервозность.
Томас заерзал на стуле:
– У меня есть кронштейн. Насколько она тяжелая?
– Слишком тяжелая для гипсокартонной стены, но с кронштейном должно получиться, – сказала я.
Томас пожал плечами. Выглядел он более расслабленным, чем мы с Сойером.
– Я позже занесу.
Краем глаза я заметила, как напряглось лицо Сойера. Только что Томас занял мое время после ужина. Может, другой женщине такое понравилось бы,
Тесса вернулась с бутылкой и тремя бокалами.
– Спасибо, дорогая, – подмигнул ей Сойер, пока она разливала вино.
– Не за что, Сойер. – Она едва сдерживала радость, покачиваясь на каблуках. – Э… вы выбрали закуски?
– Запеченные фаршированные кабачки, – сказал Томас, неотрывно глядя на меня.
Из-за его пристального взгляда я поежилась, но не отвернулась. Мне хотелось быть непроницаемой хотя бы внешне.
– А мне просто хумус, – проговорил Сойер.
Казалось, выбор Томаса внушал ему отвращение.
Тесса развернулась на каблуках, и Сойер проследил, как она удаляется назад к кухне.
– Прошу меня простить. – Сойер показал, что ему нужно выйти из-за стола.
– Конечно. – Я пододвинулась и встала, пропуская его.
Он с улыбкой прошел мимо меня, а потом направился к уборным, как я предположила, минуя серые стены и фреску в деревенском стиле.
Я вновь опустилась на стул, и Томас улыбнулся. Заработал кондиционер, и я закуталась в блейзер.
– Накинь вот это, – предложил Томас свой блейзер, точно в цвет здешних стен.
Также он надел сегодня джинсы и коричневые ботинки «Тимберленд».
Я покачала головой:
– Мне не так уж холодно.
– Просто ты не хочешь сидеть в моем пиджаке, когда вернется Сойер. Но он и не заметит, потому что будет увлечен разговором с Тессой.
– Меня не заботит, что думает или чувствует Сойер.
– Тогда зачем ты пришла сюда с ним?
В голосе Томаса не было укоризны. Говорил он вовсе не громким и требовательным тоном, как всегда, его слова смешивались с общим гулом ресторана.
– Сижу-то я не напротив него. В данный момент я здесь с тобой.
Уголки губ Томаса поползли вверх. Казалось, ему понравилось это замечание, и я мысленно обругала себя за вспышку чувств.
– Мне нравится это заведение. – Я огляделась. – Чем-то напоминает мне тебя.
– Раньше я его обожал.
– А теперь нет. Все из-за нее?
– Мое последнее воспоминание об этом месте – это последнее воспоминание о ней. Аэропорт не в счет.
– Значит, она тебя бросила.
– Да. Я думал, мы будем говорить о твоем бывшем, а не о моей.
– Она бросила тебя из-за твоего брата?
Он нервно сглотнул, дернув кадыком, потом посмотрел в сторону уборных в поисках Сойера. Как Томас и предсказывал, тот в конце барной стойки развлекал Тессу.
– Ага. – Томас резко выдохнул,
Я покачала головой и нахмурилась:
– Тогда зачем так поступать с самим собой?
– Сложно объяснить. Трент любил ее с детства. И я об этом знал.
Его признание меня удивило. Учитывая то, что я знала о его детстве и отношении к братьям, было трудно представить, чтобы Томас совершил столь бездушный поступок.
– И тем не менее ты стал за ней ухаживать. Не понимаю зачем.
Его плечи едва заметно вздрогнули.
– Я тоже ее люблю.
Он говорил в настоящем времени! В моей груди заворочалась ревность.
– Я не хотел. Раньше я чаще ездил домой, в основном чтобы увидеть ее. Она работает в баре. Как-то вечером я отправился прямиком в «Ред», сел в ее части бара, и тут меня осенило. Она больше не маленькая девочка с хвостиками, а взрослая девушка, которая к тому же мне улыбалась.
Томас перевел дыхание.
– Трент постоянно говорил о Камилле, но казалось, по крайней мере мне, что он никогда не станет на нее претендовать. Я думал, он вряд ли остепенится. Потом он стал встречаться с девушкой… по имени Маккензи. Тогда я решил, что его влюбленность в Камиллу прошла. Но в скором времени случилась авария, и Маккензи погибла.
Я легонько ахнула. Томас кивнул, видя мое потрясение, и заговорил вновь:
– Трент после этого стал сам не свой. Много пил, спал с кем попало, забросил учебу. Как-то на выходных я приехал домой, чтобы повидаться с ним и с папой, а потом пошел в бар. Она была там. – Он вздрогнул. – Я правда пытался.
– Но не получилось.
– Я оправдывался тем, что он ее не заслуживает. Это второй эгоистичный поступок в моей жизни, и снова по отношению к моему брату.
– Но в конце концов Трент и Камилла вместе?
– Я много работаю. Я здесь, а они оба там. Все было предрешено, как только Трент начал за ней ухаживать. Я не мог возражать. Он первым в нее влюбился.
От грустного взгляда Томаса у меня защемило сердце.
– Она знает, чем ты занимаешься?
– Да.
Я изогнула бровь:
– Ты рассказал ей, кем работаешь, а своим родным – нет?
Томас обдумал мои слова и заерзал на стуле.
– Она им не расскажет. Обещала мне.
– Значит, она всем им врет?
– Скорее, не говорит правды.
– И Тренту тоже?
– Он знает, что мы встречались. Трент считает, что мы держали все в тайне из-за его чувств к Камилле. Про Бюро он ничего не знает.
– А ты веришь, что она ему не расскажет?
– Да, – без промедления ответил Томас. – Я попросил Камиллу не разглашать наши встречи. Несколько месяцев никто, кроме ее соседки по квартире и ребят из бара, ни о чем не знал.