Мое второе Я
Шрифт:
– Да, вы правы, – на лице Саши заострились скулы.
– Я всегда прав. Отвечай, сколько стоит твоя дочка? – И снова бьет Сашу ногой в спину.
– Ребенок не может стоить! – вырывается у Зойки. – Не может!
В животе необычайно пусто, в голове рой пчел гудит, и кажется ей, что она находится в эпицентре вихря, а вокруг нее все быстрее и быстрее закручиваются спирали, отливающие холодным металлическим блеском, точно таким, как в Сашиных глазах. И ей снова хочется думать, что все происходящее нереально, что это фильм и что надо только закрыть
Тем временем в кармане Вонючки зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и вышел из комнаты на веранду, плотно закрыв за собой двери. Оживленно жестикулируя, он пару минут расхаживал по веранде, а потом вернулся в комнату.
– Значит так, сейчас мы прошвырнемся по вашим апартаментам. – Он воззрился на Сашу сверху вниз, вернее, воззрилась маска. – А вы пока молитесь, чтобы мы ничего не нашли. Вперед! – скомандовал он подельникам, и те горохом рассыпались по дому. – А ты снимай кольцо! – Он протянул к Зойке руку.
Зойка поспешно стянула колечко с безымянного пальца правой руки и, с трудом остановив волну обжигающего желания швырнуть его грабителю под ноги, вложила кольцо в ладонь, обтянутую хирургической перчаткой.
– Оно не ценное. – Она бросила взгляд на руку Саши и добавила: – Муж свое кольцо давно не носит, оно лежит в ящике его письменного стола.
– Не тебе решать, что имеет ценность, а что не имеет, – хмыкнул Вонючка. Несколько секунд маска пялилась на колечко, потом оно исчезло в кармане черных джинсов. – Сидите тихо, и я вас не трону.
Они сидели безмолвно, и на какое-то время Вонючка потерял к ним интерес – он ходил по комнате и выглядывал в окна, осторожно отодвигая спущенные ролеты.
– Вот скажите, зачем вы построили этот дом? – спросил он после долгой паузы, во время которой Зойку снова начало потряхивать. – Эй, отвечай, я с тобой разговариваю!
– Я выросла в частном доме… – вскинулась Зойка.
– Я не с тобой разговариваю!
– Чтоб жить, – глухим голосом ответил Саша.
– Жить… – главарь сунул руки в карманы джинсов и качнулся с пяток на носки, – а что ты понимаешь в жизни?
Снова пауза.
– Ни черта ты не понимаешь. И цену жизни не знаешь, но мы тебе укажем цену. – Он потянул вверх рукав куртки и посмотрел на часы. – Даю им еще шестнадцать минут. – Он опустил рукав, и снова воцарилась тишина, нарушаемая шмыганьем Сашкиного носа.
Шмыгал он до тех пор, пока Вонючка одним движением руки не смахнул флаконы с напитками на пол. Все мышцы Зойки парализовало – сейчас снова будут бить, подумала она. Пульсирующие и местами отливающие мертвенно-фиолетовым глянцем размышления прервали грабители, с громким топотом и криками «шо такое?!» влетевшие в гостиную с пластиковыми пакетами, Сашиной спортивной сумкой, набитой до отказа, и двумя большими дорожными чемоданами. Из одного пакета выглядывал рукав любимого Зойкиного жакета.
– Ну, что нашли? – Вонючка расставил широко ноги и упер руки в бока.
– Клевый прикид. Уйдет на раз. – Говорящий хихикнул и полез в
– Клевый прикид? – переспросил Вонючка, и в его голосе звучала угроза.
– Ну да… Ты ж сказал… Вот еще нашли…
И он вывалил на столешницу содержимое кармана – Зойкины часики, обручальное кольцо Саши и старинную серебряную солонку, подарок Сашкиных родителей. (Чтоб карман был сильно оттопыренный)
– Ого! – Вонючка взял за ремешок часы и покачал ими, как маятником. – А вы говорили, ценностей не любите.
– Они не золотые, – ответил Саша.
– Но что-то же стоят. А что ж это за кольцо такое? – он поднес обручальное кольцо к своим щелям для глаз. – Не стыдно тебе, менеджер, такую дешевку носить? – Он спрятал часы, кольцо и солонку в карман и повернулся к подельникам: – Так, что еще нашли?
– Ценного ничего больше, у них даже столового серебра нет.
– Идиоты, – снисходительно бросил Вонючка. – Ты идиот. – Он показал пальцем, обтянутым перчаткой, на бандита со спортивной сумкой на плече, застывшего возле обеденного стола, и перевел взгляд на другого, с чемоданом: – И ты идиот… И ты тоже.
Покончив с оценкой умственных способностей подельников, он снова повернулся к Саше:
– Сто тысяч долларов за жизнь дочки. Тебе позвонят и скажут, куда и когда ты должен привезти бабки. Диктуйте номера ваших телефонов.
Саша продиктовал, и Вонючка по очереди набрал сначала Зойкин, а потом Сашин номера, проверяя, не обманули ли они его.
– Видишь, мое воспитание действует, – удовлетворенно сказал Вонючка, – мы еще бэху заберем, хорошая тачка. Телефоны не смейте отключать и будьте паиньками, в полицию ни-ни, иначе дочку по кусочкам собирать будете.
Зойка вскрикнула, зажала рот рукой и тут же получила две симметричные и одинаковые по силе затрещины. Наотмашь. Ладонью и ее тыльной стороной. Ее снова хватают за волосы, снова дергают, в шее что-то хрустит. Ее ставят на колени и рассказывают, что будет, если они не заплатят. Или обратятся в полицию.
Зоя уже не может ни кричать, ни плакать, ни дышать и вдруг понимает, что она не на полу, а в кресле и никаких бандитов нет, а напротив нее за письменным столом сидит давний знакомый Денис Гришко. И это не гостиная ее дома, а кабинет Дениса в управлении по борьбе с организованной преступностью.
– Зоя, ты меня слушаешь?
– Да! – Зойка выпрямляет спину.
– А мне показалось, ты где-то витаешь.
Гришко смотрит на нее с пристальным вниманием.
– Нет, Денис, я нигде не витаю, я вспомнила, как все было… – Она втянула носом воздух. – Ну… я круглая дура.
– Перестань! – Денис хмурится.
Она поднимает руку в протестующем жесте:
– Послушай, мы с тобой не одну рюмку водки выпили, так что могу сказать правду: я все понимала, только признавать не хотела. А давай я кое-что угадаю.