Моё желтоглазое чудо. Книга 2
Шрифт:
Принцесса медлила с ответом, наверное, очень серьезно обдумывая вопрос, а Шеридан стоял с закрытыми глазами, сведя брови к переносице и мысленно ругая себя последними словами. Хотелось чисто из любопытства проверить, сможет ли он хоть в чем-то сказать ей «нет», хотя проверять это и не было смысла — конечно же, сможет. И при достаточном желании или мотивации он сможет уйти от нее, забыть, как сон, предрассветную грезу, и более не вспоминать никогда. Так бы, пожалуй, и стоило сделать. Еще тогда, когда он впервые ее встретил.
— Да, для меня это важно, — наконец, выдала девушка, обрывая размышления своего собеседника.
Шеридан вздохнул.
— Хорошо, когда ты собираешься выходить и когда ты собираешься возвращаться?
— В восемь и десять. Это ненадолго, концертная программа будет полтора часа, но потом, возможно, будет какой-нибудь бонус. Да и время на дорогу…
Она еще что-то рассуждала, очень здраво, серьезно и со всей логичностью. Но парень прекрасно слышал, как за всем этим скрывается едва сдерживаемый восторженный визг, хлопки в ладоши и стук каблучков о пол от быстрых, маленьких прыжков на месте. Слышал и улыбался, немного снисходительно, снова повернувшись к окну, слушая ее голос и глядя на порхающие за стеклом снежинки — крупные, как шмели, и закрывающие собой весь мир.
Договорившись о встрече, он попрощался, сославшись на то, что ему нужно было идти. Не солгал, но положив телефон в карман, никуда сразу не пошел. Так и остался стоять у окна, гипнотизируя взглядом снег и зачаровываясь им сам.
Говорят, что в любви в какой-то момент становится поздно уходить. Бессмысленно, бесполезно. Потому что от самого себя никуда не деться, куда бы ты ни пошел, где бы ни спрятался, как бы не пытался затаиться. Оно ведь не где-то рядом, не какая-то статичная точка во вселенной. Оно внутри, согревает или сжигает до тла, и… И в этом он, кажется, понимал Граничных Королей, что пали, объятые этим пламенем, которое нужно отдавать другому, а ни в коей мере не держать в себе, потому как оно не горит огоньком свечи, не потрескивает костром в ночной тьме, а нарастает, подобно летящей с гор лавине. И если нет того, кто примет на себя часть этой лавины, кто будет забирать это предназначенное для него тепло, то тепло это, словно сорвавшийся с цепи зверь, сожрет тебя без остатка, уничтожит, стирая в пыль.
Шеридан прикрыл глаза и тихо рассмеялся странным, немного безумным смехом, от которого у услышавшего его побежали бы по телу мурашки и волосы на голове встали бы дыбом, возвещая об опасности.
— Какая же все это, все-таки, глупость! — сообщил он снегу за стеклом и направился обратно к двери.
Он всегда управлял игрой. Он всегда сам решал, как на нем будет сидеть та или иная маска.
Проблема была в том, что это не было игрой, и не было в ней никаких масок, которые можно было держать достаточно или недостаточно ровно.
Глава 16
Дожевав свой кусок пиццы, я задумчиво уставилась на чайник, поблескивающий в ярком свете кухонной лампы под потолком. Он остывал, Шеридан не возвращался, а я из последних сил сдерживала внутреннюю панику и беспокойство. Отчаянно не хватало Нейтана. Я закрывала глаза, видела его перед своим внутренним взором, воскрешая в памяти его улыбку и его объятия, но этого было мало. Желание… нет, не так. Необходимость — так будет правильнее — находиться рядом с ним и не иметь такой возможности причиняла почти физическую боль и я боялась представлять, каково сейчас ему, потому как мне казалось, что сейчас я ему гораздо нужнее, чем он мне.
Стукнула входная дверь и почти сразу в кухню
— Ты очень плохо кушаешь, — сообщил мне похититель довольно спокойным для такого взгляда голосом. — Не надо так. Или ты не любишь этот сорт пиццы? Так скажи мне какую купить, я куплю на твой вкус. И… — он помолчал, на миг прикрыл глаза и посмотрел уже более адекватно. — Ты можешь передвигаться по квартире, можешь брать все, что захочется, и делать все, что вздумается, кроме всего, что связано с попытками сбежать, навредить себе или мне. Волк тебя не тронет ровно до тех пор, пока ты не попытаешься выйти из квартиры.
— Очень… — мой голос дрогнул, и пришлось сглотнуть, прежде чем заканчивать фразу. — Очень мило с твоей стороны.
— Да я вообще милашка, — Шеридан улыбнулся, совсем так же, как когда сидел со мной за столом и изображал друга. — Но я вынужден покинуть тебя сейчас. Вернусь поздно, веди себя смирно и ложись спать, хорошо? Я верю в твое благоразумие, потому и даю столько свободы. Не заставляй меня разочаровываться.
И он развернулся, чтобы уйти по своим явно очень злодейским делам. Этого я допустить не могла. Даже подалась вперед порывисто, едва со стула не вскочила, не побежала следом, не схватила за плечо. Но вовремя сдержалась, только попросила в спину:
— Постой.
Парень покорно остановился. Оглянулся, посмотрел вопросительно, приподняв темные брови.
— Что? — спрашивал миролюбиво, заинтересованно, без каких-либо ноток недовольства.
И я осмелела:
— Кому ты обещал все это? Скажи мне, кому могло такое понадобиться?
— Одному моему другу, — Шеридан улыбнулся, выглядя при этом едва ли не ласково. — Если придет время, я расскажу тебе о нем больше. Но сейчас я должен идти. Кушай, пей чай, крепко спи. Будь хорошей девочкой.
И он ушел, потому как сил остановить его снова и потребовать деталей я в себе не нашла. Обмякла на своем стуле, обхватила руками плечи, глядя в пол. Было что-то в его словах, что царапнуло разум. Какое-то несоответствие, вспышка, признак какой-то неправильности. Нет, это не был признак какой-либо лжи, это… Я вскинула взгляд, сквозь пустой дверной проем глядя в темноту коридора. «Если». Он сказал «если придет время», а не «когда». Что это значит? Почему «если»? Это же не было оговоркой, это было обдуманной констатацией факта. А значит… Я сжала виски ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Значит, должны произойти какие-то события, осуществление которых Шеридан не может контролировать, может только ждать, произойдет или нет. И если что-то пойдет определенным образом, возможно, по какому-то плану, тогда он расскажет мне больше о заказчике всей этой беды, приключившейся в моей жизни. Какой из этого вывод? Я, по правде говоря, не знала. Будет ли хорошо, если эти события произойдут, и он начнет мне все рассказывать? Или же наоборот, это будет очень плохим поворотом для меня и моих близких? У меня было слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы и строить теории. И это вгоняло в еще большее уныние.