Могила Таме-Тунга

Нефедьев Константин

Капитан Моор и Пэйн брели по джунглям, отыскивая берег реки Кулисэу. Вначале все шло хорошо, обещало удачу. Экспедиция напала на след Фостера и его спутников. Но однажды ночью раздались зловещие крики. Суеверные проводники-индейцы решили, что это голос злого духа джунглей Могуены. Они бросили своих хозяев на произвол судьбы и бежали, не позабыв прихватить с собой мулов с припасами и оружием.

К исходу шестого дня кошмарного путешествия Моор и Пэйн добрались до реки.

Тропическая лихорадка свалила с ног капитана. Пэйн сидел у изголовья умирающего, раздумывая, как выбраться из беды. Вдруг из-за деревьев вышел белый человек с огненно-рыжей шевелюрой.

Пэйн узнал Рэли Римера. В свое

время его фотографии были опубликованы в газетах с сообщением о таинственной гибели экспедиции полковника Фостера. Пэйн обрадовался, бросился к нему. Только радость его тут же сменилась удивлением. Он не успел даже спросить, где Фостер. как Ример потребовал, чтобы Пэйн поскорее уходил из этих мест восвояси. Им сделают плот, снабдят оружием, пищей. Пусть они с Моором отправляются вниз по Кулисэу до впадения ее в реку Шингу. Там живет племя индейцев нахуква, с помощью которого они доберутся до ближайшего алькальда.

Пэйн с негодованием отказался. Пока не увидит Фостера живым или мертвым, он из джунглей не уйдет.

— Ни Фостера, ни его сына нет в живых, — сказал Ример. — Их убил я. И если вы, мсье Пэйн, хоть еще раз в жизни собираетесь прокатиться от площади Согласия до площади Звезды и полюбоваться прелестным видом острова Ситэ с моста Искусств [20] , советую немедленно убираться отсюда. Я и мои друзья не позволим вам сделать и шага вперед.

— Но это же насилие, мсье Ример! Я буду сопротивляться, — возмутился Пэйн, хватаясь за кольт, но тут же почувствовал, что сзади кто-то схватил его за руку.

20

Рэли Ример упоминает о двух красивейших местах Парижа — Елисейских полях, проспекте, протянувшемся между площадью Согласия (Конкорд) и площадью Звезды (Этуаль), а также о пешеходном мосте Искусств (Пон дез’Ар), перекинутом через Сену, против Института Франции. С моста откры¬вается вид на Сену и остров Ситэ

Он обернулся и увидел высокого, обнаженного по пояс юношу. Алое перо, торчавшее в его пышной шевелюре, перетянутой кожаным ремешком, делало его похожим на индейца, хотя черты лица и светлый оттенок кожи опровергал это.

— Оставьте пистолет в покое, мсье! Садитесь и внимательно слушайте, что я буду говорить, причем в первый и последний раз. Не захотите слушать и, главное, исполнять — пеняйте на себя. Лакастра, отпусти руку сеньора! Он больше не будет.

Успокоились, да? Итак, слушайте! Повторяю: отца и сына Фостера убил я, Рэли Ример. Кстати, у меня есть и другие имена. Близкие называют меня Рыжий Ример, индейцы и кабокло — Большим Другом или Сильным Братом, а лакорийцы назвали Длинноруким, увидев, как я из карабина убил на далеком расстоянии пекари. Я говорю вам, мсье, для того, чтобы вы не спутали меня еще с кем-нибудь. Так вот, я очень уважал Фостера как отважного исследователя и бескорыстного человека. Он был рыцарем без страха и упрека, оружием и словом защищавший индейцев от новоявленных работорговцев и убийц — наемников каучуковых компаний. Я уважал — и, представьте, убил Фостера. Убил за измену.

— Кому же он изменил? Я что-то не понимаю, — спросил Пэйн.

— Он изменил самому себе, своей Мечте… Фостер мечтал ради науки совершить то, что совершил некогда конкистадор Гонсало Писарро — проникнуть к сердцу Амазонии.

Он собирался, как писал сам, перешагнуть порог цивилизованного мира, чтобы искать неведомое науке племя белокожих индейцев. И он совершил это…

— Как, Фостер нашел лакорийцев? Не может быть! — воскликнул француз.

— Один из вождей этого племени — Лакастра сидит перед вами, мсье. Слушайте дальше. Но в самый решительный момент, уже достигнув цели, конкистадор победил в Фостере ученого: сердце Фостера дрогнуло при звуке лакорийского золота и блеске лакорийских

алмазов. Он забыл, ради чего пришел сюда, забыл обо всем на свете, кроме богатства. Он был на грани сумасшествия. Мы с Лакастрой чуть не силой заставили его уйти от лакорийцев, дабы до начала периода дождей успеть добраться до Куябы. И когда на первом же привале он и сын бежали, чтобы возвратиться к сокровищам могилы Таме-Тунга, я застрелил их. Я не считаю это убийством. Ученый Фостер умер раньше того, как моя пуля пронзила его грудь. Я застрелил конкистадора Фостера, чтобы оградить лакорийцев от полчищ грабителей, которых не замедлил бы привести с собой Фостер-конкистадор. Если хотите, мсье, убедиться, мертв ли он, я готов отложить ваш отъезд и показать место упокоения Фостера и его сына…

На следующий день, оставив умирающего капитана Моора на попечение Лакастры, Ример повел Пэйна вверх по течению реки. Часа через три они подошли к естественной каменной террасе, неподалеку от известного читателям Злого Сагуртана. В развалинах стены, сложенной из базальтовых камней, Ример отыскал узкую расщелину и вошел в нее, приглашая Пэйна следовать за ним.

Это была пещера — жилище Лао Белозубого, хранилище высушенных и уменьшенных в объеме человеческих голов. И как спустя много лет старый индеец Ходи Тихо, показывая Сергею пещеру, стал рассказывать, чьи души обитают под этими сводами, так и тогда Ример посвящал Пэйна в тайны пещеры.

— Это святилище индейцев племени калапало — охотников за черепами, самых ближних соседей лакорийцев. Здесь хранятся головы тех, кто прославился чем-нибудь, кто достоин был носить свое имя. Среди этих голов есть и голова белого, которого индейцы называют Лао Белозубый. Кто он — неизвестно. Известно лишь, что он был другом индейцев.

— Я вам очень благодарен, мсье Ример, за интересную экскурсию, но, право, не понимаю, зачем вы показываете мне эту коллекцию засушенных индейских добродетелей? — спросил Пэйн. — Уж не хотите ли сказать, что голова Фостера тоже здесь?

— Нет. Голова Фостера не может находиться в жилище Лао Белозубого. Она в пещере Справедливого Лоха, куда мы и продолжим нашу экскурсию, мсье Пэйн…

По пути Ример рассказал французу историю Справедливого Лоха. Настоящее имя его было Роберио Диаш, по прозвищу Лох. Жил он в начале XVII века и был внуком одного из первых португальских завоевателей-авантюристов, женившимся на индианке, и сыном знаменитого Мурибеки — полное имя Мельшиор Диаш Морейра — удачливого искателя индейских кладов, владельца множества серебряных рудников, россыпей алмазов и драгоценных камней.

Получив после смерти отца в наследство все эти богатства, Роберио, человек, видимо, честолюбивый, решил купить себе дворянский титул. Он повез образцы руд португальскому королю Педро Второму и предложил все свои рудники в обмен на титул маркиза. Короля эта сделка устраивала. Генерал-губернатору Бразилии, в Баию, была отправлена запечатанная грамота якобы с указом о присвоении Диашу титула маркиза. Вскрыть эту грамоту надлежало после того, как Диаш укажет местонахождение рудников.

Роберио недаром был внуком авантюриста и не очень-то верил в силу королевского слова. Ему удалось подкупить офицера, который вез грамоту, и тот вскрыл королевский указ до прибытия в Баию. Старая лиса — Педро Второй обманул своего подданного: вместо маркиза он присваивал Диашу лишь чин капитана королевской службы.

Дорого обошелся королю его обман. Диаш рудники показывать отказался. Его бросили в тюрьму, но он успел послать верных людей к жене с наказом переправить все ценности в глубь амазонских дебрей, завалить входы рудников и позабыть об их местонахождении.

Диаш просидел в тюрьме два года и вышел лишь после того, как заплатил выкуп в несколько тысяч золотых, но ни он и никто из захваченных королевскими офицерами и подвергнутых нечеловеческим пыткам индейцев не выдали тайны нахождения рудников.