Могильщик кукол

Хаммесфар Петра

— Прекрасно, — сказал человек.

Придя в себя от испуга, Марлена ударила незнакомца по руке и в ярости крикнула:

— Ты с ума сошел, так пугать?

Наверное, в тот момент Марлена Йенсен уже не испытывала страха. Это был всего лишь Бен, сын Якоба и Труды Шлёссер, только у посторонних своим видом вызывающий опасения, а в действительности — совершенно безобидный малый. Его мать и тетя Марлены, Антония, постоянно говорили это. Бен снова скользнул пальцами по волосам девушки.

— Прекрасно, — повторил он.

— Отстань, идиот! — крикнула Марлена.

Бен отдернул руку.

— Руки

прочь? — спросил он.

— Да, правильно, — ответила Марлена уже более спокойным голосом. И добавила: — Руки прочь. Не делай так больше.

Затем повернулась и пошла дальше к перекрестку. Бен последовал за ней.

— Руки прочь, — повторил он.

В этот раз без вопросительной интонации. И взял девушку за плечо. Марлена стряхнула его руку и побежала. Бен не отставал, держался рядом, затем схватил ее за руку и дернул с такой силой, что Марлена чуть не упала. Он крикнул:

— Руки прочь!

Марлена рывком высвободилась, и у него в руке остался клок ее куртки. Она помчалась быстрее. Бен обогнал девушку, развернулся и, широко расставив ноги и руки, преградил ей путь.

— Руки прочь! — крикнул он в четвертый раз.

— Проваливай! — крикнула Марлена. — Отвяжись, идиот!

Бен снова протянул к ней руку, и тут Марлена ударила его кулаком. Он тотчас начал пританцовывать на месте, правой рукой выискивая что-то в кармане брюк. Когда он вытащил руку, в ней оказался складной нож. В темноте Марлена не сразу разглядела, что это, а лишь тогда, когда Бен стал размахивать лезвием перед ее глазами. И без того скудный запас слов Бена иссяк, он перешел на невнятные гортанные звуки, из которых различимыми были только два слова: «сволочь» и «холодно».

Первые годы

Когда в морозный день в феврале 73-го года ребенок появился на свет, в деревне никто не верил, что он выживет. В кирхе перед алтарем Девы Марии неделями горели свечи. Весть о несчастье быстро разнеслась по округе. Труда была только на шестом месяце беременности, когда умудрилась упасть на ступеньках, ведущих в кухню, и так неудачно, что с сигнальной сиреной и включенными фарами ее немедленно отвезли в больницу Лоберга. Уже в машине «скорой помощи» младенца извлекли на божий свет, а затем как можно быстрее отправили в крупную кельнскую клинику.

Маленький человечек был едва трех фунтов веса. Каждый, кто знал его родителей, вместе с ними беспокоился за жизнь малыша. Якоб и Труда Шлёссер были честными, порядочными людьми, и жители деревни от всего сердца желали им, чтобы врачи выходили их сына, о рождении которого они так долго мечтали.

Якобу было тридцать два, Труде — на четыре года меньше. Они поженились в 1957 году, но забеременеть Труде долго не удавалось. Только через пять лет после свадьбы на свет появилась Анита, а еще через два года — вторая дочь, Бэрбель. После девочек — никого.

Якоб гордился Анитой. Его старшая дочь росла весьма умным ребенком, непрерывно задавала вопросы, на которые никто не знал ответов. К Бэрбель Якоб испытывал нежность. Несколько флегматичная девочка, далеко не такая смышленая, как сестра. Но Якоб не хотел полагаться на то, что девушки однажды приведут ему правильных зятьев, — при трехстах моргенах земли необходимо

было иметь сына.

В конце шестидесятых годов в деревне насчитывалось тринадцать хозяйств: восемь мелких, едва прокармливавших своих владельцев, и пять больших, принадлежавших семьям Шлёссеров, Лесслеров, Крессманнов, Клоев и фон Бургов. Первым по величине, с огромным отрывом от прочих, было владение Рихарда Крессманна. Тысяча пятьсот моргенов — почти половина окрестных земель.

В 1968 году Рихард Крессманн еще не был женат, хотя ему уже перевалило за тридцать. Но о порядке наследования Рихард не волновался. Он был уверен, что при его деньгах с женитьбой можно повременить. Рихард то и дело появлялся с молодыми женщинами в трактире Рупольда, единственном питейном заведении местечка. Лица дам часто менялись. Любая мало-мальски здравомыслящая женщина соглашалась пойти на свидание с Рихардом не более двух раз. Богатый ухажер слишком уж много пил.

Пауль Лесслер владел тремястами двадцатью моргенами. С Якобом Пауля с малых лет связывали самые дружеские отношения. В конце шестидесятых Пауль тоже еще оставался холостяком, но тем не менее надеялся, что это вскоре изменится. Уже десять лет, как он был помолвлен с Хайдемари фон Бург.

Брат Хайдемари Тони и его жена Илла обрабатывали четыреста моргенов земли. Их будущее уже было защищено: в семье рос Уве — маленький сорванец, не дававший Илле ни минуты покоя. Но вероятно, бойкий мальчик был всего лишь отговоркой, Тони и Илла фон Бург всегда жили довольно замкнуто.

Почти триста пятьдесят моргенов принадлежало семье Клоев. О старом Клое и его жене ничего особенно нельзя сказать. Их сын Бруно был еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе, однако юноша повсюду, словно черт за бедной душой, таскался за Марией Лесслер, на что с крайним неудовольствием смотрел ее брат Пауль. Бруно Клой, широко известный своими драками, уже в восемнадцать лет сделав беременной одну девушку из Лоберга, доказал, что в состоянии производить на свет сыновей. К великому прискорбию своего отца, обязанного выплачивать алименты.

Для Якоба и Труды месяц за месяцем надежда сменялась разочарованием — шесть долгих лет. Вокруг происходили самые разные события. В марте 1969 года Пауль Лесслер расторг помолвку с Хайдемари фон Бург и в тот же месяц женился на восемнадцатилетней Антонии Северино, а уже через три месяца принял на руки первенца, пока только на несколько минут. Старший сын Пауля появился на свет с пороком сердца. Однако недуг скоро устранили, мальчик поправился, и не прошло и года, как Антония вновь забеременела.

Илла фон Бург после двух сыновей подарила Тони дочь. От Бруно Клоя забеременела еще одна девушка из Лоберга, он получил второго внебрачного сына и основательную, образумившую его на некоторое время трепку от отца.

Рихард Крессманн убедил Тею Альсен, поглядывавшую на молодого аптекаря Эриха Йенсена, что тысяча пятьсот моргенов земли с лихвой компенсируют несколько рюмок шнапса и, без сомнения, имеют большую ценность, чем какая-то аптека. Через шесть недель после бракосочетания Тея уже носилась по всей деревне с вестью, что забеременела прямо в первую брачную ночь. Разумеется, вскоре это оказалось ошибкой.