Могилы героев. Книга вторая
Шрифт:
– Ладно, батя,- сказал Егор, когда старики вдоволь наговорились.- Я ружьишко возьму. Пробегусь по ложбинам.
Лес встретил его сумрачным рокотом. Стылый воздух поднимался из болотистых низин. Егор добрался до затянутого колючим шиповником зимника. Спустился в ложбину между двумя холмами. Здесь по сумеречному ельнику тек ручей. Вода в нем была темна и тяжела, как ртуть. Егор бросил рюкзак у комля вековой ели, привалился к шершавому стволу. Над его головой сомкнулись мощные, почти голые ветви, слегка припушенные темно-зеленой редкой бахромой. Вода в ручье
Егор плотней запахнулся в отцовский серяк и закурил. Дождь к этому времени прекратился. Под деревом было сухо, но от ручья шел колодезный холод. В этот час Егору не хотелось думать. Он выкурил подряд две сигареты, но чувствовал, что не насытился табаком. И еще он почувствовал, что задуманное свершится. Неуверенность в своих силах, которую он испытывал с утра, неожиданно отступила. Егор медленно поднялся с земли и пошел вглубь чащи.
Так соединяются противоположности: любовь и ненависть, трусость и самопожертвование, забота и отчужденность. Одни руки и одна душа для зла и добра. Жизнь порой заставляет человека сделать такое, что после не верится: как смог решиться?..
Он не задумывался о том, на что идет ради детей. Не задумывался и о том, только ли ради них пошел на это? Вопросы навалятся позже.
К вечеру похолодало. Дождь, бусивший с утра, незаметно превратился в жиденький снегопад. Из леса Егор вернулся к четырем часам.
– Вот и хорошо!- Обрадовалась мать.- Я только что баньку истопила. Погрейся…
– Батя где?
– К Фиме ушел. Прийти скоро должен.
– Мам, ты мне молочка только налей. Сходить кое к кому нужно,- сказал Егор, стараясь не смотреть ей в глаза.
– И не выдумывай!- Вскинулась мать.- Отец карпа поймал. Жареный вон на сковородке лежит,- она заговорила с ним как с несмышленышем.
– Я потом поем. Успею еще.
– Егорушка, не ходи ты к ней!- Испуганно сказала мать.- Не ходи…
– Да ладно, мам. Должен ведь я пацанов увидеть. Что же я, в деревню съездил и их не повидал?!
Он подошел к умывальнику.
– Ох, горюшко,- прошептала мать и сказала уже громко:- Ты карпика все равно поешь!
– Да ладно уже,- сквозь зубы пробурчал Егор. Он торопился уйти из дома до возвращения отца.
На улице пахло баней, едким дымком и распаренным березовым веником. Не смотря на раннее еще время, быстро смеркалось, и дома, и трактора возле домов, и лес за околицей погрузились в сумерки. Егор остановился на мгновение, словно прислушивался к ватной тишине, вдруг навалившейся на него со всех сторон. В воздухе пролетали редкие блеклые снежинки. Придорожная грязь, жухлая трава и почерневшие от сырости заборы тут же впитывали их. И только сейчас он почувствовал, что воздух пронизан не одним только запахом бани и остывающей земли. С неба струилась морозная снежная свежесть. Егор вдохнул полной грудью этот сложный, наэлектризованный живым духом воздух и на его лице вспыхнула такая же сложная, непостижимая улыбка.
В магазине он купил четыре бутылки водки, хлеб, консервы,
Во дворе яростно лаяла собака. Егор сжал челюсти и свернул к дому. В окне по обыкновению шевельнулась шторка, и на миг ему показалось, что за стеклом мелькнула расплывшаяся образина, словно языческий идол пронес топорный лик за тюлевыми занавесками. Егор толкнулся в запертые ворота и отступил назад. Цепняк во дворе бесился от ярости, утробно взрыкивал и гремел цепью.
– Да чтоб тебя!- Прошептал Егор и стукнул кулаком в угол дома.
Через секунду в дверях завозились, и недовольный голос осведомился:
– Кого надо?!
– Зин, ты чё, не узнала меня?- Спокойно спросил Егор.
– Кто там?!
– Прекращай комедию ломать!
– А, это ты…- Она затопотала по крыльцу, по дощатому настилу во дворе. Шаги были грузные, и он слышал ее тяжелую отдышку.- Ну, заходи!
Загремел запор, и воротина медленно откатилась в сторону.
За месяц что он не видел ее, Зинаида раздобрела еще больше. Черт знает, что с ней творилось? Рыжеватые волосы топорщились во все стороны, лицо стало жирным и бесформенным, еще более отталкивающим.
– Здравствуй, Зин.
– С какой такой радости заявился?!- Она смотрела на него пугающим взглядом уже неуправляемого человека.
– Не рада, что ли?
Собака на цепи от злобы крутилась дьяволом. Пена летела с ее черных губ во все стороны.
– Проходи, раз пожаловал,- Зинаида с места не сдвинулась, чтобы пропустить его – кубышка под завязку налитая нездоровьем.
Егор протиснулся между ней и воротиной. Когда их лица едва не соприкоснулись, улыбнулся. На лице у Зинаиды жилка дрогнула, словно судорога пробежала.
– Жена ты мне или как?..- Выдохнул Егор, подбивая клинышек.
Пес уже не мог лаять, хрипел как бешеный.
– Добрая собака,- скручивая вспыхнувшую ненависть, улыбнулся Егор.- У кого взяла?- И уже как бы про себя:- Быстро он к тебе привык.
– У Семы я Верного забрала,- с вызовом ответила Зинаида.
– Что?- Не сразу сообразил Егор.
– Верного, говорю, у Семы забрала,- повторила Зинаида и знакомо подбоченилась.
– Понятно,- еще раз пересиливая себя, улыбнулся Егор.
В доме было тепло и чисто. Свежая побелка стен и потолков напоминала снежок за окном.
– А где пацаны?- Спросил Егор, раздеваясь. Зинаида его опередила, уже прошла в комнату.
– Тебя испугались,- отозвалась оттуда.
– Это тоже понятно,- кивнул Егор.- Ну как ты, Зин?
Он уже отвык от своего дома. Запах в нем стоял чужой, незнакомый.
Зинаида молчала, была она какая-то вялая. Погода действовала, что ли?
Егор прошел в горницу, в одной руке держал пакет, другой приглаживал волосы. Но и здесь пацанов не оказалось.