Могилы из розовых лепестков
Шрифт:
— Эм… да, — я заглянула через плечо Блейка, на моего отца, помогавшего Би снять длинное пальто. — Вроде того.
— Катори? — сказал кто-то, хватая меня за локоть. Это была очень невысокая женщина с широким лицом и высокими скулами.
— Да?
— Это я. Гвенельда.
Должно быть, она заметила непонимающее выражение на моём лице, потому что добавила:
— Ты, наверное, меня не помнишь. Я одна из твоих кузин. Из Канады.
Она выглядела чуть старше меня. А если и
Это всё ещё ни о чём не говорило.
— Конечно. Гвенельда. Спасибо, что пришла. Должно быть, нелегко было путешествовать в такую погоду.
— Погода не могла удержать меня в стороне.
У неё был акцент. Может быть, канадский?
— Привет, я Блейк.
Она улыбнулась, но стиснула зубы. Это было немного странно.
— Что случилось с твоим лицом, Блейк?
Краска залила его щёки.
— Взрыв самодельного взрывного устройства.
— Что такое самодельное взрывное устройство?
— Что-то вроде бомбы.
— Бомба, бум? — спросила она, вскидывая руки в воздух.
Блейк приподнял бровь, которая не была сожжена.
— Да, бум.
Я знала его так хорошо, что могла сказать, что он думал о Гвен — что-то было немного не так.
— Катори, ты можешь проводить меня к твоей матери?
— Она прямо за этой дверью, — я кивнула подбородком в сторону столовой, в которой папа и Тони поставили открытый гроб.
Гвен вцепилась в мою руку.
— Пойдём со мной.
— Я… я бы предпочла не делать этого. Это тяжело.
— Я могу проводить тебя, — предложил Блейк.
Она посмотрела на него, и её чёрные глаза, казалось, вспыхнули.
— Тебя кто-то зовёт.
Я ничего не слышала, но Блейк услышал. Он подошёл к Касс, которая разговаривала с группой наших школьных друзей. Они все прилетели домой, чтобы быть рядом со мной. Когда они увидели, что я пялюсь, то жестом подозвали меня.
— Проводи меня к ней, — сказала она.
Как бы мне хотелось пойти к ним.
— Хорошо, — сказала я, исполненная чувства долга.
Каждый шаг был болезненным, почти более болезненным, чем крепкая хватка Гвен на моём предплечье. Когда мы вошли в комнату, толпа расступилась вокруг гроба, чтобы пропустить нас. Мой взгляд упал на призрачное лицо мамы. Я замерла. Её щёки теперь полностью ввалились, а кожа приобрела желтоватый оттенок разлагающегося тела.
— Кто подготовил её ко сну? — спросила Гвен.
— Коронер, которого нанял папа.
— Он проделал паршивую работу, не так ли? — спросила она, понизив голос.
— Я знаю, — рассеянно сказала я, но затем резко опустила взгляд на лицо Гвен. — Что ты имеешь в виду?
— Я
— Ты можешь это видеть?
— Да. У меня есть Взор, и, очевидно, у тебя тоже.
— Взор?
— Говори тише, — прошептала она.
— Что это за Взор?
— Что-то, что позволяет тебе видеть сквозь гассен.
Я нахмурила брови.
— Пыльцу, — перевела она. — Пройдись со мной.
— Какую пыльцу? — спросила я.
Она протащила меня мимо входной двери.
— Ты ничего не знаешь о нашей семье? — спросила она, когда мы спускались по ступенькам крыльца.
— Мне нужно взять пальто, — сказала я.
— Ты не замёрзнешь.
— Почему мы выходим на улицу?
— Нам надо поговорить, и будет лучше, если мы поговорим здесь. Я не хочу, чтобы люди это слышали.
Я убрала руку из её досягаемости.
— Я солгала раньше. Я тебя не узнаю. Кто ты такая?
— Туда, — она указала на круг деревьев. — Мы поговорим там.
— Нет. Уже достаточно далеко. Вокруг никого нет.
Она оглядела кладбище.
— Ты ошибаешься. Мы не одни, — пробормотала она. Её глаза горели, как огарки свечей, когда она вглядывалась в ночь. — Я должна идти, Катори, — она потянулась к моей руке, разжала мои пальцы и вложила что-то прохладное в мою ладонь. — Это защитит тебя, пока я не вернусь, чтобы разбудить остальных.
Я растопырила пальцы и распутала длинную серебряную цепочку. Большой овальный кулон свисал с замысловатой оправы. Он был гладкий, с молочно-белыми, огненно-оранжевыми и неоново-зелёными прожилками. Опал. Любимый мамин камень. Когда я подняла глаза, чтобы спросить Гвен, не семейная ли это реликвия, её уже не было.
— Что за чёрт, — пробормотала я себе под нос.
Неужели она сбежала? Я обернулась, чтобы осмотреть кладбище, но там не было никакого движения. Когда я повернулась обратно к дому, то столкнулась лицом к лицу с Крузом и вскрикнула.
Он зажал мне рот рукой, чтобы заставить замолчать, но тут же отдёрнул её. Струйки дыма вились от его ладони.
— Чёрт, — прошептал он.
Я отскочила от него, не отрывая взгляда от его всё ещё дымящейся ладони.
— Твоя рука дымится?
Он сердито посмотрел на свою руку, затем на мою, а затем на кулон с опалом. Медленно выражение его лица разгладилось, и он протянул ладонь в пространство между нами. Его кожа была бледной и светилась, но не горела.
— Больше нет.
— Но это было так?