Мои 99 процентов
Шрифт:
Глава 4
Том приподнимается со своего места, и машина, ускорившись, с визгом уезжает прочь. Хорошо было бы иметь такой же большой и внушающий уважение силуэт. Моя жизнь сразу стала бы намного проще.
– Кто это был? – Том опускается обратно на ступеньку.
Это был Винс, решивший, что ему будут тут рады.
– Без понятия.
Отправляю в рот маршмеллоу, чтобы был законный повод не продолжать этот разговор. Том знает, что я вру, и, когда он начинает возмущаться, я засовываю маршмеллоу и ему в рот тоже. Он недоволен, но не может удержаться
Он устремляет взгляд на мой ботинок, и свет уличного фонаря создает иллюзию черного провала под его скулой. Руки у меня так и чешутся схватить камеру. Его взгляд скользит вверх по моим ногам, и его ресницы отбрасывают на щеку темную полукруглую тень. Потом, когда его глаза отыскивают мои и в них загорается искорка, в его голове возникает еще какая-то мысль про меня. И тогда он отводит глаза.
Всего одна секунда – и мое сердце начинает трепыхаться, точно вытащенная из воды рыба.
– Можно я тебя сфотографирую? – бухаю я.
– Нет, – отвечает он, мягко и терпеливо, как и бесчисленное количество раз прежде.
Он понятия не имеет, какое у него лицо. Его необходимо затаскивать на рождественский снимок, где он будет стоять столбом позади Меган с неубедительной улыбкой на лице, которая выражает скорее тревогу, чем радость.
Ах да. Ведь это именно на меня, скорее всего, будет возложена высокая честь снимать его в парадном костюме у алтаря.
– Ну, ладно. Все равно портретной съемкой я в последнее время практически не занимаюсь. – Я сцепляю пальцы и пытаюсь ничем не выдать своих чувств.
Дарси, возьми себя в руки. Он не виноват, что появился на свет с твоим любимым строением лица. Он милый, застенчивый парень, чистое золото. Чужой жених. А ты – до сих пор не вышедшая из подросткового возраста зараза. Оставь его в покое.
Том совершенно ушел в себя. Темы для разговоров стремительно иссякают. Работа – безопасная зона.
– Значит, ты наконец-то сам себе начальник. Как это воспринял Альдо?
Он с облегчением фыркает:
– А ты как думаешь?
– Теперь ему придется самому поработать руками. Да, боюсь, разговор был не из приятных.
Чувствую, как меня прямо-таки распирает от желания защитить его. Я словно бы даже физически становлюсь больше. Грознее.
– Может, мне поехать к нему и заставить перед тобой извиниться?
Тома моя воинственность только смешит.
– Не злись.
– Не могу. Тебя вечно все используют. Даже мы.
Под «мы» я имею в виду нас с Джейми.
– Вы никогда меня не использовали.
Он откидывается назад, опершись ладонями о крыльцо и вытянув длинные ноги. Я тоже отклоняюсь назад, только ради того, чтобы почувствовать наши тела в сравнении. Рядом с его лапищей моя рука кажется лапкой чихуахуа. Мой ботинок находится где-то в районе его голени. Я поворачиваю голову. Мое плечо? По сравнению с его плечом оно все равно что перевернутая кружка рядом с баскетбольной корзиной.
Меня нельзя назвать миниатюрной, но рядом с ним я почему-то начинаю чувствовать себя размягченной. Маленькой
– Альдо хотел задвинуть ваш дом ради другого, более выгодного и легкого заказа. Я сказал, что откладывать больше нельзя. Если вы передумали его ремонтировать, то я попал, – говорит он почти весело, хотя какие уж тут шутки. – Я забрал с собой почти всех ребят.
– Не волнуйся, все в силе. Приведи дом в порядок, чтобы я могла наконец с чистой совестью свалить отсюда.
Он забрал с собой бригаду? Не могу себе представить, чтобы он пошел на такой решительный шаг. Потом краешком глаза кошусь на его мощную фигуру и понимаю, что, пожалуй, могу.
– Поверь, без регулярной зарплаты живется очень странно. – Я легонько толкаю его в плечо своим плечом, с трудом удержавшись от того, чтобы не привалиться к нему. – Спасибо, что выбрал нас, а не его.
– И тебе спасибо. За то, что… э-э… наняла меня.
– Ах, так, значит, я теперь твоя начальница?
Дофаминовая волна захлестывает меня, и в моей голове роится множество шутливых фразочек, которые я могла бы пустить в ход, но тут перед глазами встает лицо Меган, и я прикусываю язык. Дразнить его – это мой олимпийский вид спорта, выступить в котором удается раз в четыре года. Но очень скоро он станет ее мужем.
– Можешь считать нас партнерами по бизнесу.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Том смотрит на меня со странным выражением.
– Прекрасно, а что?
Он поднимается на ноги:
– Я готовился получить порцию твоих фирменных подколок. Как тебе удалось от них удержаться?
Он протягивает мне руку и вздергивает на ноги с такой легкостью, что я на мгновение отрываюсь от земли.
Я вздыхаю: ну вот, лишилась очередного удовольствия в жизни.
– Я официально ухожу на покой. По понятным причинам.
Поднимаюсь на пару ступенек, чтобы наши глаза были на одном уровне. Патти по-прежнему бегает по саду.
– Давай побыстрее! – кричу я ей, обхватывая себя руками. – Я уже закоченела.
– А это что такое? – Том замечает красную отметину на моем запястье.
У него всегда было обостренное чутье на опасность.
– Да так, аллергия на новые духи.
Том тянется взять меня за запястье, но останавливается, когда нас разделяет всего один дюйм. Он раздвигает пальцы в воздухе и прикидывает размеры отметины. Он явно зол, чтобы не сказать – в бешенстве. Лицо его перекашивается от ярости. Странно, что небо не заволоклось черными грозовыми тучами и в них не сверкают молнии.
– Кто это сделал?
– Да не шуми ты. – Я прячу руку за спину и запихиваю в рот очередную маршмеллоу. – Оно выглядит страшнее, чем есть на самом деле, – произношу я с набитым воздушным сахарным облаком ртом и сама понимаю, как ужасно это звучит.
– Кто это сделал? – повторяет Том, и его глаза становятся сверхъестественного оранжевого цвета.
Он смотрит в сторону улицы. Кажется, он готов броситься в погоню за черной машиной. Он готов перегрызть Винсу горло.
Почему никто, кроме меня, не замечает этого зверя, который живет внутри его?