Мои (чужие) дети
Шрифт:
Эпидуралка почему-то не подействовала. Поэтому мне вдобавок пришлось ставить внутривенный наркоз. Когда его вводили, я помню, попросила врача зашить меня красиво. На что он ответил, что первое место по шитью занял на городском конкурсе швей. Дальше только сладкий привкус во рту и тишина. Следующее воспоминание было уже о том, как я начала отходить от наркоза.
Открываю глаза – все плывет, кружится. Лежу и смотрю в потолок. Моргнула – одна лампа над головой, моргнула еще раз – совсем другой потолок. Наконец-то снова прихожу в себя и обвожу палату мутным взглядом, а вокруг никого. Хочу позвать медсестру или врача, чтобы узнать, как там мои ляли,
– Э-э-эй, люди-и! Вы-ы где-е?
– Мы-ы зде-есь! – тихо и протяжно раздается позади меня.
– Ка-ак мои-и дети-и? – В данный момент это единственное, что меня волнует.
– Все в порядке, – бодро отвечает медсестра. – Они с вашим мужем.
– У меня не-ет мужа-а… – тяну я. Хочу закричать, но получается все так же тихо. Страх за детей буквально сковывает каждую клеточку моего тела.
2.
Давид
Веселое выдалось утро, ничего не скажешь. Замечаю в углу кофейный автомат и понимаю, что это именно то, чего мне не хватало. Выпью сейчас кофе и поеду домой. Надо отдохнуть от вчерашнего, да и от сегодняшнего тоже. Встаю с дивана.
– Эй, мужчина! – машет мне рукой медсестра, придерживая плечом телефонную трубку.
– Что еще? – спрашиваю я, параллельно ищу по карманам бумажник.
– Подойдите, пожалуйста. Это вы полчаса назад девушку привезли?
– Я, – киваю, все еще туго соображая своим воспаленным мозгом.
– Я нашла мужа, – тихо отвечает она кому-то по телефону. – Все, Кать, давай. – И отключает вызов. Кладет передо мной бумаги и начинает их заполнять. – Рентген есть?
– С собой нет. А вообще есть, – отвечаю я, глядя в сторону кофейного аппарата.
– Фамилия, имя, отчество? – требовательным тоном спрашивает девушка.
– Мои? – переспрашиваю на всякий случай.
– Свои я и так знаю, – отвечает она с психом.
– Эм… Чернов Давид Алексеевич, – диктую, совершенно не понимая, что вообще происходит. А она быстро выводит шариковой ручкой каракули.
– Туберкулез или другие инфекционные заболевания имеются?
– Нет, – мотаю головой.
– Хорошо. Рентген принести сможете?
– Вам?
– Да! Вот лично мне! Как я вообще живу в этом мире без вашего рентгена?! – зло фыркает она.
– Могу. А что, собственно, происходит? – наконец-то задаю правильный вопрос.
– Происходит, собственно, то, что супругу вашу прооперировали.
– Мою? – округляю на нее глаза.
– Ну не мою же! – Бросает ручку на стол и выходит из-за стойки. – Идемте. – Берет меня под руку и ведет к двери, над которой висит табличка «Родильное отделение», открывает, заглядывает и кричит, заталкивая меня внутрь: – Александровна, принимай мужа!
– Ой, как хорошо, что вы не уехали, – начинает причитать одна из женщин. – Эпидуральная анестезия не подействовала. Доктору пришлось общую вводить. Но не волнуйтесь, все будет хорошо.
– Я не волнуюсь, – отвечаю я, и меня тут же перебивает вторая:
– И правильно. У нашего врача золотые руки! А деткам сейчас очень надо ваше естественное тепло, – тараторит она.
– Мое тепло?
Тут я вообще перестаю соображать, потому что ко мне сразу же подбегают еще две женщины. Они заставляют меня разуться и снять верхнюю одежду. Дают рубашку и штаны, чем-то напоминающие пижаму, в придачу вручают одноразовые тапочки и
Распахивается дверь, и в комнату входит акушерка, толкая перед собой кувез с двумя маленькими свертками.
– Ну вот, принимай, папаша, – задорно говорит она и, разматывая детей, кладет их на меня. – Это зовется контактом кожа-к-коже. Пока там вашу маму зашивают, вы будете делиться естественным теплом. – Берет одеяло и накрывает всех нас сверху.
Деваться некуда, лежу. Боюсь глубоко вдохнуть и лишний раз пошевелиться, чтобы ничем не навредить малышам, поэтому дышу через раз. Детей разглядеть не могу, вижу только их макушки в цветных шапочках. Часов в палате нет, а достать телефон не с руки. Сколько нахожусь в таком положении – не знаю. Постепенно начинают затекать конечности. Дети под одеялом время о времени шевелятся. Я придерживаю их руками, чтобы не скатились. Они же совсем маленькие. У меня такое странное чувство, будто я в состоянии аффекта. Это похоже на фильм, который я смотрю со стороны, вот только все в замедленной съемке. Мне бы встать и уйти, но я не могу! Детям надо помочь!
Спустя еще какое-то время в палату влетает все та же акушерка, забирает детей и почему-то начинает передо мной слезно извиняться:
– Простите ради бога!
Заматывает детей и кладет их обратно.
– Куда вы их забираете? – Мне резко становится холодно, и не только физически. Душу как-то тоже сквозняком протягивает.
– Маме на кормление. Она уже пришла в себя после наркоза. Простите еще раз, мы сразу не разобрались, что вы не их отец.
– Да нестрашно. Главное, что я помог, – говорю я и окидываю взглядом комнату в поисках своих вещей.
Акушерка увозит детей, а я нахожу свою одежду аккуратно сложенной на стуле. Переодеваюсь обратно и выхожу из отделения в сопровождении извиняющихся медработников. На улице хорошо, свежо! Морозный воздух заполняет легкие.
– Ну что, родила? – спрашивает сбоку то ли санитар, то ли врач.
– Угу.
– Поздравляю! – говорит он.
– Спасибо!
– Закурить хочешь? – Протягивает мне сигарету.
– Можно, – киваю я, пытаясь переварить все, что со мной только что произошло. – Спасибо. – Зажимаю сигарету зубами и подкуриваю из рук парня.
– У меня самого уже трое. Вот четвертого ждем. Не поверишь, но каждый раз волнуюсь, как в первый.
– О, Чернов! – слышу позади. Оборачиваюсь и вижу, как по ступенькам быстрым шагом поднимается мой друг. – Какими судьбами? – Протягивает для приветствия руку. – Ты ко мне? Почему не позвонил?
– Да нет. Я тут случайно.
– Ты же не куришь. – Лёха оценивает мой ошалелый, растрепанный вид. – А ну-ка, пойдем. Расскажешь, что тебя сюда привело.
Я молча тушу сигарету и выбрасываю окурок в урну.