Мои (чужие) дети
Шрифт:
– У тебя все будет, – говорит он, горячо дыша мне в висок. – Вот увидишь.
– Хочется верить, – шмыгаю носом и выбираюсь из его объятий. – Реклама закончилась, – киваю в сторону телевизора и подсовываюсь ближе к детям.
Давид обходит нас и садится на другой край дивана.
– В качестве репараций можешь задать мне самый неудобный вопрос в этом мире, – улыбается Давид, закидывая руки за голову. Если я правильно понимаю, то делает он это для того, чтобы убрать неловкость момента.
– Ладно, – хитро сощуриваю глаза. – Сейчас задам самый каверзный,
– С нетерпением жду, – ухмыляется мужчина, ставит фильм на паузу и ложится на бок, подперев голову рукой.
Не хочу спрашивать его о личном – нет никакого желания ковыряться в чужом грязном белье. Да и вообще, поднимать тяжелые или больные темы будет совершенно лишним. Поэтому придумываю и задаю максимально смешной и неудобный вопрос, с интересом закусывая губу:
– Каково это, заглядывать в рот старику или старушке?
– Ты уверена, что хочешь знать это?
– Угу, – киваю я, делая максимально заинтересованный вид.
– Тогда слушай…
Просмотр фильма плавно перешел в вечер веселых воспоминаний и глупых историй. За душевными разговорами время пробежало быстро и незаметно.
– Смотри, Даня сейчас уснет, – мягко произносит Давид, глядя на малыша.
– Ой! – спохватываюсь я, – его же покормить надо, иначе он опять мне всенощную устроит. И Аню тоже.
Спускаю ноги на пол и принимаюсь перекладывать детей обратно в люльки.
– Давай я отнесу, – предлагает Давид, встает, забирает детей и переносит их к нам в спальню.
Пока я, как истинная мама-наседка, готовлю место для кормления, мужчина внимательно наблюдает за моими действиями.
Бросаю мимолетный взгляд в его сторону:
– Что-то не так?
– Нет. Все так. Мне просто интересно, – Давид встает за моей спиной, – как это, кормить?
Разворачиваюсь к мужчине лицом и вижу, как его взгляд падает на мою грудь. Мы стоим на опасно близком расстоянии друг от друга. Сердце начинает волнительно трепетать где-то под ребрами.
Так, надо, во-первых, успокоиться и не реагировать так остро на его взгляды. Он мужчина и может иногда так на меня смотреть. Не надо себе ничего придумывать. Во-вторых, мы здесь всего лишь до послезавтра. В понедельник я вернусь домой, и каждый из нас заживет своей жизнью.
– Это очень необычно, – уклончиво отвечаю я, не желая вдаваться в подробности. Иначе боюсь, что мою голову окончательно заполнят разные глупости.
– Это ведь не больно? – морщит лоб Давид.
– Нет конечно, – мотаю головой. – Скорее приятно. Но не так, как когда грудь целуют, по-другому.
Господи, что я несу? Чувствую, как щеки начинают предательски краснеть. Отворачиваюсь к детям, но Давид все равно не сводит с меня глаз.
– Я, наверное, пойду, – говорит мужчина и нехотя бросает взгляд в сторону двери.
– Угу, – киваю я.
Благо, что он сам это сказал! Если бы он задержался здесь хоть на минуточку дольше, то боюсь я точно придумала бы для себя то, чего на самом деле нет. Зачем ему такая обуза в жизни? Он молодой, красивый, успешный мужчина. И я… мать-одиночка с
– Тогда спокойной ночи. Если что, я внизу.
– Приятных снов, – отвечаю я, стараясь не смотреть на мужчину.
Внутренне ругая себя за пошлые мысли, я забираюсь на кровать и кормлю сыночка. Он быстро засыпает. Я перекладываю его в кроватку и беру к себе Анюту. Хорошо, что на фоне нервов и хронического недосыпа молока у меня хоть отбавляй. Когда засыпает доченька, я тихонько беру чистое полотенце, халат и направляюсь в душ. Несколько минут под теплой водой – и мое тело блаженно расслабляется. Я забыла взять с собой шампунь, поэтому приходится мыться мужским с запахом мяты. Меня начинает будоражить от мысли, что я буду пахнуть Давидом.
Перекрываю воду, насухо вытираюсь и заворачиваюсь в мягкий халат. Чищу зубы и слегка подсушиваю волосы феном. Когда выхожу и ванной, слышу какую-то суету и голоса, которые доносятся с первого этажа:
– Так вот, кому ты подарки покупал! – слышится женский голос. – И где же эта кукушка с кукушатами, чья коляска на пороге дома?
Я так понимаю, это она меня имеет в виду.
– Не ори, – тихо рычит Давид. – Ты всех сейчас разбудишь. Зачем ты вообще приехала?
Обида вперемешку с любопытством заставляет меня неслышно подойти ближе. Я стою за углом, у стены, за которой начинается лестница. Они меня не видят, зато у меня открывается хороший обзор на весь первый этаж. Давид стоит босой, в серых спортивных штанах. Футболки на нем нет, поэтому я подвисаю взглядом на идеально подкачанном рельефе мужского тела. Напротив него стоит девушка. Стройная, высокая. На ней идеально сидящее платье красного цвета, поверх которого контрастирует черная норковая шубка до колен. Ее длинные волосы уложены голливудской волной. Она напоминает девушку с обложки модного глянца.
– Посмотреть, на кого же ты меня променял, Чернов! – фыркает она.
– Ка-тя! Как ты не понимаешь? – Мужчина устало трет руками лицо. – Я не мог тебя на кого-то променять.
Вот оно что! Обиженно поджимаю губы. Значит, я себе действительно все придумала. И у Давида есть девушка.
– Между нами даже секса никогда не было! С чего вы все взяли, что я тебе что-то должен?
– Все? – перебивает его девушка.
– Да! Все! – взрывается он. – Твои родители. Моя мать. Ты! – Давид делает несколько шагов вглубь гостиной.
– А я, дура, думала, что ты ко мне серьезно относишься, – всплескивает она руками. – У наших родителей были на нас надежды. Мы были бы с тобой идеальной парой. Ты понимаешь, что сейчас все портишь?
– Кать, ты себя вообще слышишь? Что ты несешь? – спрашивает Давид, мотая головой.
– Я, может, и несу, а вот ты творишь полную дичь! – шипит девушка и подходит к нему ближе. – Не хочешь объяснить мне, чьи это дети? У тебя все это время кто-то был? Что, все так плохо, что ты боишься рассказать о приплоде своим родителям?