Мои миры, твое отчаяние. Танец 2
Шрифт:
Горе! горе! горе!
Маленькая искорка —
Страх! страх! страх!
Жди явленья призрака
Со свечой в руках.
Стон печальный слышится
В жуткой тишине,
Занавесь колышется
— Призрак в белой простыне,
Ты зачем пришёл ко мне?
— Вот пристал: «зачем, зачем»…
Попугаю — да и съем!»
[1]
— И что это было? — ошарашено поинтересовался Гарри.
Видимо, Гилберт был очень странным ребенком. Возможно, страдающим раздвоением личности. Нужно будет посильнее присмотреться к нему в школе.
— Ты о чем? — поинтересовался Готт, потом он посмотрел на стайку девушек, которые спускались с корабля. — О, там Каролина. Я пойду к ней. Ты не против?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Конечно же, нет. Беги.
Поттер встал чуть в сторону от пристани и продолжил следить за спускающимися на берег. Никого из его отряда пока что не было видно. Ангел и Ангела Вуич волокли по земле нечто, напоминающее саркофаг. Иногда фантазия этой парочки превосходила все мыслимые границы. Например, им хватило ума на утро после Последнего бала раскрасить волосы выпускников радужной краской. По мнению Гарри это было не розыгрыш, а мелкое членовредительство. Но некоторым подобное даже понравилось.
Взгляд Поттера внезапно зацепился за светлую знакомую макушку. Однозначно это был Дориан. Он шел рядом с Эдвином, жевал булочку и смеялся.
Гарри было больно все лето. Он мучился, страдал, пытался действительно отпустить и забыть. Ему было больно.
А Дориан вел себя как ни в чем не бывало… Он смеялся и ел свою булочку, которая, скорее всего, была с его любимым вишневым джемом.
Свой собственный внутренний мир Гарри сшивал вновь из тысячи разорванных клочьев, которые раньше были душой. Он все еще надеялся, хотя ему после импровизированных похорон стало легче.
Поттер в этот момент всей своей душой возненавидел булочки и вишневый джем. Он хотел, чтобы их никогда не существовало. И эта ненависть была куда сильнее, чем к Волдеморту.
— Гарри, я думаю нам лучше пойти сейчас в замок, — раздался сзади голос непонятно откуда взявшегося Альберта. — В противном случае, я боюсь, что первого сентября на отдельно взятом кусочке берега выпадет декабрьская норма снега. Люди могут заметить это и посчитать странным. Хотя, если быть честным, я очень соскучился по снегу.
С Поттера будто бы спало наваждение. Волна негативных эмоций улеглась, а узел где–то в груди расслабился. Его лучший друг Дориан Стан умер.
Как бы то ни было, мальчик был рад вернуться в Дурмстранг. Эта школа в его представлении была равнозначна пониманию дома. Она значила для него много. Его собственное место относительного покоя и безопасности. Место, что было напоминанием о существовании свободы выбора и его упорстве.
— Я тоже соскучился по снегу, но, думаю, лучше подождать до декабря. И знаешь, я рад, что вернулся домой. Это был долгий путь…
Альберт серьезно посмотрел на него, а потом кивнул, явно понимая больше, чем на самом деле сказал Гарри.
Глава 10. Цветочная смерть и золотой снег
Толпа студентов медленно поднималась вверх к воротам школы. Разноязычный гул раздавался со всех сторон. Гарри потер виски. Первая половина дня и так прошла весьма насыщено, мальчику даже страшно было от того, чего стоит ожидать от второй.
Первокурсники испуганно озирались по сторонам, пытаясь понять, как же нужно правильно себя вести. Тяжелые посохи было очень неудобно нести, сундуки тоже мешались и постоянно норовили выскользнуть из рук. Бедные растерянные дети совсем не понимали, как правильно пройти эту дистанцию с препятствиями.
За школьными воротами стоял Каркаров. Он чуть ли не ежесекундно отвечал на приветствия своих учеников, попутно вылавливая из людского потока первокурсников. Дети наивно хлопали глазами, с восхищением смотрели на крутящегося юлой директора.
Всю дорогу до Дурмстранга Альберт молчал и пребывал в глубокой задумчивости.
— Интересно, если бы у абстрактных вещей были вполне реальные размеры, то как бы соотносились такие вещи, как наши собственные убеждения и истина? Насколько бы отличались их масштабы?
Гарри растерянно посмотрел на Альберта.
— Наши собственные убеждения весьма динамичны. Тем более, они в некотором роде уникальны. В том смысле, что убеждения одних не похожи на убеждения других
Грегорович прикусил свой палец и опять замолчал на какое–то время.
— Люди часто забывают ставить себя на место другого человека. Отсюда получаются какие–то однобокие и совсем далекие от истины взгляды на ситуации.
— Ты думаешь, это свойственно всем?
Альберт уверенно кивнул.
— Наше собственное эго всегда стоит для нас на первом месте. Мы делаем выводы с его позиции, забывая поставить себя на место другого. Ты тоже забываешь об этом, Гарри.
Поттер резко обернулся к собеседнику, до конца не понимая, о чем он говорит, но стало как–то неуютно и холодно внутри, что ли… От ответа его избавил подошедший Виктор, который подхватил Гарри за локоть и потянул в Трапезный зал. Свои вещи они оставили в Главном холле.