Мои странные мысли
Шрифт:
– Но разве ты не хотел бы остепениться с порядочной девушкой? Разве Ведиха не собиралась подыскать тебе хорошую девушку? Что это за певичка?
– Я все еще холостяк, я ведь не смог жениться. Не завидуй.
– Чему мне завидовать? – спросил Мевлют.
Он уже понял, что нет никакой работы от Коркута и что Сулейман пришел сюда просто для того, чтобы выудить у Мевлюта сведения о Самихе, в точности как Райиха и предвидела.
– Да ладно, садись, побудь еще несколько минут. Сколько стаканов бузы ты надеешься продать сегодня вечером?
– Я выхожу с двумя бидонами, налитыми
– Отлично, я покупаю у тебя полный бидон. Сколько это будет чашек? Конечно, ты мне небольшую скидку сделаешь.
– Зачем тебе это?
– Я покупаю у тебя бидон бузы, чтобы ты побыл здесь со мной, составил мне компанию и не шел мерзнуть на улицы.
– Мне не нужна твоя благотворительность.
– Но мне очень нужна твоя дружба.
– Хорошо, можешь заплатить мне за треть бидона, – сказал Мевлют. – Я не стану на тебе зарабатывать. Это покроет себестоимость. Не говори Райихе, что я остался здесь с тобой выпивать. Что ты хочешь сделать с бузой?
– Что мне с ней делать? – сказал Сулейман, задумавшись. – Я не знаю… Я отдам ее кому-нибудь… Или просто вылью ее.
– Куда?
– Что значит «куда»? Она моя, так? Вылью в туалете.
– Стыдно, Сулейман.
– В чем дело? Ты что, не капиталист? Я плачу тебе за нее.
– Сулейман, все твои деньги, которые ты зарабатываешь в Стамбуле, впрок тебе явно не идут.
– Можно подумать, твоя буза священна, или что-то в этом духе.
– Да, буза священна.
– Эту твою бузу просто кто-то придумал, чтобы мусульмане пить могли, это гребаное пойло маскирует алкоголь, все об этом знают.
– Нет, – сказал Мевлют. – В бузе нет алкоголя.
Он ощутил, что ему удалось совладать с собой, и на его лице появилось выражение полного спокойствия. За шестнадцать лет торговли Мевлют говорил ложь про бузу людям двух видов:
1. Консервативным покупателям, которые и бузы выпить хотели, и при этом хотели быть уверенными, что не совершают греха. Умные из них знали, что в бузе есть алкоголь, но вели себя так, будто смесь, которую продавал Мевлют, была особым изобретением, вроде диетической колы, а если в ней есть алкоголь, то, значит, Мевлют солгал и грех на нем.
2. Светским, европеизированным покупателям, которым хотелось выпить бузы и при этом просветить деревенщину-торговца, который продает ее им. Умные среди них понимали, что Мевлют знает про алкоголь в бузе, но им хотелось пристыдить хитрого религиозного крестьянина, который лгал им, чтобы заработать денег.
– Нет, я не шучу, буза священна, – повторил Мевлют.
– Я мусульманин, – сказал Сулейман. – Священно только то, что разрешено моей верой.
– Священным может быть не только что-то строго исламское, но и то древнее, что нам досталось от наших предков, – сказал Мевлют. – Когда я выхожу ночью на мрачные пустые улицы, я иногда прохожу мимо старой замшелой стены. Меня охватывает удивительная радость. Я хожу на кладбище, и даже если я не могу прочесть арабские буквы в надписях на надгробиях, мне все равно так хорошо, как будто я помолился.
– Брось, Мевлют, ты же всегда боялся
– Я не боюсь бродячих собак. Они знают, кто я. Что мой покойный отец говаривал тем, кто утверждал, будто в бузе есть алкоголь?
– Что он говорил?
– Он говорил им: «Господин, если бы в ней был алкоголь, я бы ее не продавал», – сказал Мевлют, подражая отцу.
– Они не знали, что в ней есть алкоголь, – сказал Сулейман. – Если бы буза была так благословенна, как вода священного Земзема [54] , люди пили бы ее целый день и ты бы уже разбогател.
54
Колодец Земзем – согласно исламским представлениям, источник со священной водой, который в наши дни находится на территории Запретной мечети в Мекке в одном комплексе с главной святыней мусульман всего мира, священной Каабой.
– Не обязательно то, что пьют все, будет священным. Мало кто на самом деле читает Коран. Но во всем Стамбуле непременно в любой момент найдется хотя бы один человек, который читает его прямо сейчас, и миллионы людей чувствуют себя лучше, просто думая об этом человеке. Людям достаточно знать, что буза была любимым напитком наших предков. Вот о чем напоминают им крики торговцев бузой, и людям приятно слышать их.
– Почему им приятно?
– Я не знаю, – сказал Мевлют. – Но, хвала Создателю, это так, вот почему они пьют бузу.
– Ты, выходит, вроде символа чего-то великого, Мевлют.
– Да, точно, – сказал Мевлют с гордостью.
– Но ты все равно согласен продать мне свою бузу без прибыли. Единственное, чего ты не хочешь, так это то, чтобы ее вылили в туалет. Ты прав, выбрасывать еду – грех, так что мы должны бы раздать ее бедным, но я не знаю, захотят ли люди пить что-то, в чем есть алкоголь.
– Если ты собираешься оскорблять бузу после того, как читал мне лекции о патриотизме и хвастался тем, какой ты хороший фашист, то ты на неправильном пути, Сулейман…
– Ну вот, как только люди видят, что ты разбогател, достиг успеха, они завидуют и говорят, что ты на неправильном пути.
– Я не завидую тебе. Просто ясно, что ты проводишь время с плохой женщиной, Сулейман.
– Ты хорошо знаешь, что нет никакой разницы, с хорошей ты женщиной или с плохой.
– Я женат, и, хвала Аллаху, очень счастливо, – сказал Мевлют, поднимаясь с места. – Ты тоже найди себе хорошую девушку и женись на ней как можно скорее. Ладно, пойду я. Хорошего вечера.
– Я не женюсь, пока не убью ублюдка, который украл Самиху! – крикнул ему Сулейман вдогонку. – Можешь передать это тому курду!
Мевлют шел домой как во сне. Райиха уже перенесла к его приходу бидоны с бузой вниз. Ему оставалось лишь привязать их к своей палке и затем отправиться на улицы. Вместо этого он поднялся по лестнице в дом.
Райиха кормила грудью Февзие.
– Он тебя напоил? – прошептала она, стараясь не напугать ребенка.
Мевлют чувствовал действие ракы у себя в голове.