Мои сводные монстры
Шрифт:
В салоне пахнет медом и мятой, светится магнитола и негромко вещает диктор, кажется, это аудиокнига.
Мужчина садится за руль.
Кошусь на его профиль. Лицо удлиненное, кожа смуглая. Губы плотно сжаты, пальцы барабанят по рулю.
– Брат сказал, что ты ему лицо поцарапала, - он поворачивается на меня.
– А еще кричала, чтобы он сходил хозяйством потряс перед дружками.
Он смотрит с любопытством. Как на бестолковую зверушку, как на безумную, что осмелилась его бугаю брату подобное ляпнуть.
– Не так
– Меня приняли за путану.
– А ты…?
– А я нет. Я проходила стажировку. Первый день. Из зала вышел твой брат. Голый.
– Вот как.
– Да. И я на него…смотрела.
– Смотрела.
– Да. А потом…
– То есть лицо ты ему не царапала, - перебивает он. С панели подхватывает бело-красную пачку сигарет. Выщелкивает одну и мнет ее в пальцах.
– И мой старший брат врет, - выделяет он интонацией слово “врет”, и это звучит, как угроза.
– И к дружкам ты его не посылала. Не говорила, мол, зажми в кулаке хозяйство, и…
– Да. Нет. Не совсем, - с силой мну в пальцах края порванной майки.
Его старший брат целуется так, что захватывает дух - это единственный плюс.
Думаю об этом. Но вслух говорю другое:
– Он жесткий, хищный, бесчеловечный и безжалостный тип.
– Я понял тебя, - он отбрасывает пачку.
– В общем, красотка. Сделаем так, - мужчина наклоняется ко мне. И рывком дергает на себя мою майку, от которой и без того лишь лохмотья остались.
В ступоре смотрю на голую грудь.
Он тоже смотрит, сощурившись.
А я даже не закрываюсь, я в каком-то глубоком шоке весь последний час нахожусь.
– Клевая, - говорит он низко, с хрипловатой вибрацией.
Этот тембр ток запускает по коже, и я встряхиваюсь, отталкиваю его.
– Не трогай меня!
– Тихо, тихо, - его голос полон спокойствия, руки касаются моих плеч. Он сдирает остатки ткани, бросает их вниз, на коврик.
– Вот теперь все.
Сгребаю волосы на грудь, съеживаюсь.
Сижу почти раздетая в чужом Бэнтли, без телефона, без денег, а эта черноволосая семейка по очереди щупает меня, как куклу.
– Не буду я тебя трогать, - он усмехается. Поднимает сигарету с панели и щелкает зажигалкой.
– Брат сказал, что ты спортсменка. Бегать любишь. Мой тебе совет - не надо. Пятница, на улице много пьяных. А ты тут голенькая.
– Меня будут искать, - предупреждаю. Обхватываю себя за плечи.
– Кто? Сутенер?
– он выпускает дым в открытое окно.
– Дай его номер. Договоримся.
– Я не проститутка!
– в отчаянии выкрикиваю. И едва не валюсь с кресла, завидев рыжие волосы подруги. Они развеваются на ветру.
Вика стоит у дверей сауны.
Затягивается сигаретой.
У меня гора с плеч падает.
Я спасена.
Боже мой.
Мне даже не верится.
Высовываюсь в окно и кричу:
– Вика! Иди сюда!
Глава 4
–
– лениво уточняет он и рассматривает Вику, пока та ковыляет на каблуках к нам.
На ее лице изумление, она щурится на меня в салоне серебристого Бэнтли, и понять не может, какого черта случилось.
Хватаюсь за ручку, хочу к ней навстречу выскочить, но я по пояс голая, как на приеме у врача.
Нервно ерзаю в кресле.
– Вик, - зову подругу, когда она останавливается в паре шагов от машины.
– Сходи за администратором. Или принеси мне одежду какую-нибудь. Срочно. И скажи ему, - машу рукой в сторону водителя, - что я не проститутка.
Слышу его смешок, не обращаю внимания. Жду, когда Вика начнет действовать, но она переминается на каблуках и, чуть, согнувшись, с интересом разглядывает брюнета за рулем.
– А что тут происходит?
– спрашивает она кокетливо. Затягивается тонкой клубничной сигаретой и выпускает струйку дыма уголком рта.
И я бы глаза закатила сейчас, как всегда это делаю, когда подруга врубает режим флирта.
Но мне не до сарказма.
– Вик, - требую.
– Ты слышала меня?
– Ну слышала, - подруга никуда не торопится, не летит в сауну волосы назад. Она постукивает каблуком по асфальту, курит. И ждет объяснений.
– Представь себе ситуацию, - голое плечо опаляет горячее дыхание. Мужчина придвигается, касается меня рукавом кожанки и выглядывает в окно. Общается с Викой.
– Полуголая девчонка из сауны. Ходила там сиськами трясла, жопой крутила, с клиентами обжималась в углу. Нарвалась на полицию. И очканула. В обезьянник-то неохота за проституцию. Сидит сейчас. И втирает мне. Что она не из таких. Ты бы поверила?
Вика хмыкает. Выпускает дым и облизывает губы. Смотрит на него неотрывно, глазами ест.
Локтями он облокотился на открытое окно, через меня перегнулся.
Задавил.
Сижу, вжавшись в спинку кресла.
И дышу его ромовым парфюмом марки Хуго Фердинанд Босс.
– Мне кажется, - тянет слова Вика. Сминает в пальцах клубничный фильтр и кидает окурок под ноги, давит каблуком.
– Нет. Я бы не поверила.
– Умница, - хвалит он.
– Тебя не проведешь.
Я уже различаю вибрации его голоса, и по ним слышу, что он улыбается.
И вижу, как Вика улыбается ему в ответ.
Подходит ближе. Ногтем медленно ведет по серебристому порогу.
– А по какому поводу собрание?
– задает она вопрос, таким сладким тоном, и так при этом глазками стреляет, что я не выдерживаю.
– Вик!
– упираюсь в мужчину, пытаюсь отодвинуть его.
– Я в беде, - говорю ей прямым текстом, раз она такая тупая.
– Я хочу из этой машины выйти. Одеться. И поехать домой.
– А ты раздета?
– лишь про одежду слышит подруга, и в удивлении вытягивает шею.