Мои сводные монстры
Шрифт:
Встречаю взгляд Тины и отворачиваюсь, и краснею еще сильнее, никогда еще во мне соперницу не видели, и не пялились с такой злостью, был бы у нее пистолет - она бы меня на дуэль вызвала.
Двигаю кресло.
Сажусь напротив Ника и Арона. Ощущаю напряжение, они как чужие, словно незнакомые люди собрались за одним столом.
Но пахнет вкусно, мясом, специями и свежей выпечкой, и блюда так красиво расставлены, а я уже и не помню, когда ела, Виктор прав, я очень голодная. В предвкушении сглатываю.
– Приятного
Придвигаю к себе салатницу, потом корзиночку с румяным хлебом, кошусь на толстые ломтики мяса в огромном блюде, от них поднимается ароматный пар.
– Что-то все такое вкусное, аж глаза разбегаются, - противно охает Тина и оглядывает стол.
– С чего мне начать? Виктор, поухаживаешь?
Он молча накладывает ей салат.
Исподлобья кошусь на него. Представляю, что он, правда, на ней женится и от этой мысли неприятно шевелятся волосы на голове, может, дед и не видит, но вижу я. Что она не нужна ему, так на любимых девушек не смотрят.
– Тина, попробуй горячее, - предлагает Регина, - молочный ягненок с помидорами и перцем, по моему личному рецепту.
– Даже не знаю, Регина, - Тина откидывается в кресле и с сомнением изучает блюда.
– У меня особая диета, мне не все можно есть.
– По здоровью?
– беспокоится Регина.
– Можно и так сказать. На днях была у врача. И вот, так получилось. Срок четыре недели. Так…нас можно поздравить, да Виктор?
Виктор давится огурцом. Поворачивается на нее.
За столом тишина провисает, слышно даже, как тикают большие настенные часы. Тина развалилась в кресле, словно королева, с видом победительницы накручивает на палец каштановую прядку.
Изо всех сил сжимаю вилку.
Ушам не верю.
– Да что ты говоришь!
– Регина в изумлении прикрывает ладошкой рот.
– Четыре недели? Боже мой. Виктор, а ты почему молчал?
– А Виктор не знал, - журчит Тина.
– Саму вот буквально вчера обрадовали.
Взглядом обвожу собравшихся. Мрачную троицу Рождественских, довольного деда, удивленную Регину с сестрой, и машинально отодвигаю тарелку.
– Я сейчас, извините, - встаю и бегу почти.
Выскальзываю из столовой. И несусь к лестнице, и перед глазами почему-то эта проклятая пелена стоит.
Глава 42
Застегиваю молнию на спортивной сумке и подхожу к двери, оглядываюсь.
Я в этой комнате жила так мало, так и не привыкла считать ее своей.
Но уезжать почему-то грустно все равно, еще недавно у меня была семья из двух человек - я и папа, а теперь получается нет и его.
Приоткрываю дверь и высовываюсь в коридор.
Все ужинают, моего отстуствия даже не заметили, Тину с Виктором поздравляют и желают им счастья, представляю эти уютные семейные посиделки и шмыгаю носом.
Ничего страшного.
Иду по коридору и на ходу
Может, даже спать легла.
Но мне, если что, на гостиницу хватит.
Спускаюсь на второй этаж и прислушиваюсь, различаю в столовой невнятный бубнеж - сидят еще.
Спускаюсь на первый этаж.
И слышу легкие шаркающие шаги навстречу.
Останавливаюсь за поворотом и натягиваю на плече ремень объемной сумки. И напрягаюсь, когда из-за угла навстречу выходит Арон.
Он сразу смотрит на сумку.
Отступаю.
– Куда собралась?
– он шагает на меня.
– Не подходи, - пячусь и угрожаю, - я в бане больше сидеть не буду, закричу на весь дом, и придет Регина.
– Алиса, мне не пять лет, чтобы мамой меня запугивать, - он усмехается и опирается ладонью на стену.
– А за баню извини. Я вспылил.
Недоверчиво качаю головой. Таких слов от него я не ждала, да и видно по нему, что он не раскаивается, он сегодня перед домом драку устроил, и только сильнее меня напугал.
– Тебе на самом деле не жаль.
– Возможно.
– Зачем тогда извиняться?
– Потому, что тебе это нужно. Не только за баню. За сауну тоже. За то, что выбрать тебе самой не давал.
– Извинения не принимаются, - сдвигаюсь в сторону, он делает зеркальный шаг, стоит на дороге, пройти не дает. Встряхиваю хвостом.
– Чего еще? Всё, я уезжаю.
– Это неправильно, Алиса, - он складывает руки на груди, и черная ткань пиджака натягивается на массивных плечах, - оставь вещи. Ты одна не сможешь. Ты маленькая еще.
– Маленькая?
– хмыкаю.
– А когда ты трусики с меня снимал я большая была?
– Я думал, что да. А теперь вижу - нет.
Чувствую, как щеки горят. Зачем я, вообще, про это напомнила, он стоит и смотрит потемневшим взглядом, и я сглатываю ком в горле.
Голоса из столовой приближаются. Арон тоже наступает и одним движением выхватывает у меня сумку. Бросает ее на пол и двигает ногой к стене, оглядывается.
– Проходи в кабинет, - приказывает.
– Семейный совет.
– Да где семья-то?
– не выдерживаю.
– Ты сам сегодня гномом этим садовым брата хотел ударить.
– Я помню, - он хватает меня за руки и рывком притягивает к себе. Наклоняется к моему лицу.
– И мне очень не нравится то, что сейчас происходит. Частично я виноват. И я все исправлю. Со временем. И никто никуда не пойдет, я сказал, - он разворачивает меня, на секунду сдавливает бедра, и подталкивает по коридору.
– Проходи.
Вырываюсь и с раздражением вышагиваю к кабинету. Злюсь и на себя, и на него, за то, что он командует, а я прикрикнуть не могу, и показать, что я действительно взрослая, и справлюсь одна.