Мои сводные монстры

Блэк Дана

Там шумит вода, Алиса моется.

Виктор гремит кухонными шкафчиками, изучает содержимое. Берет ополовиненную бутылку коньяка и ставит на стойку.

– Николас, - ладонями он опирается на табурет, - это тебе не игрушечный солдатик. Не навороченный гаджет. Даже не тачка. Правило здесь не работает.

– Всю жизнь работало, а теперь не работает?

Останавливаюсь по другую сторону, переставляю бутылку.

– Правило - оно либо навсегда, либо это ошибка, братишка. Я уступил тебе. А ты меня обманул.

Если бы я знал, что так можно, - везу бутылку по гладкой стойке, - ты бы не то, что в кровать с ней не лег. На пушечный выстрел, Виктор, ты бы не подошел.

– Я не буду оправдываться, - он ставит стаканы.

В ванной смолкает вода.

Пьем коньяк, часы тикают, до рассвета осталось немного.

Алиса выйдет из душа и что будет делать?

Смотрю на брата и знаю, он бы меня в окно с удовольствием выбросил, вслед за ключами, только бы я ей глаза не мозолил.

– Я тебе ее не отдам, - ставлю стакан на стойку и подхожу к ванной.
– Война, так война.

Жду.

Он тоже.

Алиса не выходит, за дверью тишина.

Стучу в пластиковую шторку.

– Сколько времени?
– тут же отвечает ее приглушенный голос.

– Пять почти.

– А откроют нас когда?

– Часов в восемь. А…

– Я здесь посижу, - перебивает она и после паузы добавляет.
– И не смейте заходить. Только попробуйте. Или в ванне утоплюсь.

– Лапушка.

– Ясно или нет?

Молчу, поворачиваюсь на брата.

Он трет лицо, подходит ближе.

– Алиса, - постукивает костяшками пальцев по двери.

– Я все сказала. Не вздумайте дверь открывать. Я серьезно. Ясно?

У нее не голос, а одна сплошная угроза, ее трясет, кажется, просто от того, что мы разговариваем, отхожу от двери.

Ей успокоиться надо.

Дождаться утра.

Алиса

Конец октября дождливый и пасмурный, и учеба не лезет в голову. Весь день, пока мы в универе торчали, на улице так противно накрапывал доджик, и по стеклу стекали прозрачные капли.

Мы с Викой проспали все лекции.

И теперь, зевая, плетемся к моей машине.

– Скорей бы на работу, - Вика ежится в тонком плаще и обнимает себя за плечи.
– Все таки, классное место “Пантера”. Там всегда праздник.

Киваю и сажусь за руль.

Сначала думала, что работа в сауне временная, да меня и уволили, когда я с Виктором и бамбуковыми вениками сбежала со смены.

Но Вика за меня упросила, и я вернулась обратно. И не жалею, смены легко совмещать с учебой, и зарплата нас с подругой устраивает, Вика с первой получки купила себе дорогущий ноутбук и больше с ним не расстается, везде с ним таскается.

А я откладываю.

Начала копить на собственную квартиру.

Асфальт мокрый и темно-серый, вжикают дворники. Вика шарится в ноутбуке и цокает:

– Вах, какие

сапоги. Вышла новая коллекция. Может, перед работой в торговый центр заскочим?

– У тебя же денег нет, - напоминаю и кошусь на ее бук, обкленный цветными наклейками.

– Ну так, приценимся. Примерить же никто не запретит, - она замолкает ненадолго, в тишине слышен негромкий стук клавиш. Еду по городу, везу ее домой. И тут она ахает, - ты новости читала уже? Твой отец вчера женился.

Вчера была пятница, и мы с Викой работали всю ночь. Сегодня я с трудом встала на учебу и в интернет, вообще, не заглядывала, уже пару дней.

– Торжество проходило в отеле за городом, - сплетничает Вика, пробегая глазами новости.
– В том самом, помнишь. Где у друга Николаса свадьба была.

Киваю.

Еще бы, я уже месяц пытаюсь семью Рождественских забыть, и не получается, врут люди, время не лечит.

Особенно ярко в памяти та ночь в студии горит, не стирается. И я ведь, правда, до утра тогда просидела в ванной, держась за ручку двери. И щеки полыхали так, что от стыда у меня поднялась температура.

Было очень, очень стыдно.

И за то, что случилось, и за то, что мне все понравилось, два обнаженных мужчины в постели со мной, два брата.

Я потом неделю провалялась у Вики дома, все никак не проходил жар, это была лихорадка, самая настоящая.

А когда я поправилась - подруга передала мне ключи. От машины и от дома. Николас пообещал, и впервые в жизни не сорвал мне, разобрался с арендаторами.

И вот уже почти месяц я живу одна, в нашем с папой коттедже.

– Он на Регине женился?
– уточняю и сворачиваю на светофоре, подъезжаю к Викиному дому.

– А на ком еще?
– подруга хмыкает.
– На Регине Рождественской. Вы с ним совсем не общаетесь?

Качаю головой.

Он мне даже не звонил ни разу, и я не знаю, это кто-то из братьев ему запретил, или он сам не хочет общаться с дочерью.

Но папа своего добился, женился. Значит, дед со свадьбой смирился, и все у них хорошо.

– Смотри, какая красивая Регина, - Вика сует мне под нос экран, на котором открыта большая фотография жениха и невесты, которые стоят на крыше отеля.

Торможу возле подъезда и вздыхаю.

Странно это, и чуть-чуть дико, но я скучаю, по правилам и традициям, и их дому, полному народа, каждый день возвращаюсь в пустой коттедж, и мне одиноко там, я даже нашла себе хобби.

Устроилась волонтером в приют для животных. Папа мой счет разморозил так же молча, как и заблокировал, и на него в начале октября поступили деньги.

И я решила. Что тратить их на себя не буду, поэтому вкладываюсь в собачий дом.

– Ну так что, - Вика отстегивает ремень безопасности и убирает в сумку ноутбук.
– Прошвырнемся перед работой по магазинам?