Мои Турки
Шрифт:
Папа Сережа тоже никогда в доме не бывал. У него находилась масса дел во дворе, огороде, но любимым местом был гараж. Там он мог сутками зимой и летом что-то точить, чинить, выпиливать. Он собственноручно без помощи посторонних смастерил трактор, пахал на нем огород, увозил со двора мусор.
Возможно, его привычка не находиться в доме тоже была одной из причин, что маме хотелось на люди, чтоб не оставаться все время одной.
Папа Сережа был человек хозяйственный, по-своему заботливый, но слишком вникал во все дела других: что делаешь, что у тебя кипит в кастрюле, куда и зачем пошла,
С отпуска он поехал провожать нас снова до Летяжевки. При посадке на поезд ночью я выронила кошелек с деньгами. Денег, к счастью, там было мало, но поезд стоял две минуты, и я уехала без кошелька.
По пути домой в Самаре заглянула к нашим, но дома не застала. Потом к поезду прибежал Игорь и сказал, что осенью у них должен родиться ребенок, и мать Вали обещала приехать и им помочь.
Саша родился 30 октября 1979 года. Мать Вали не могла находиться у них долго и вскоре уехала из-за болезни отца.
Нелегким был для ребят пятый курс. Порою приходилось пропускать занятия Вале. У нее пропало молоко, мальчик стал искусственником. Но самое трудное — это то, что его не с кем было оставлять. Оставляли иногда со студентами, которые по какой-либо причине не ходили в институт.
Будучи занятой, Вале приходилось трудновато и оттого, что младенца простудили тогда, когда он находился еще в роддоме. Саша стал тяжело болеть. С ним ложилась в больницу и Валя, и ее сестра, жившая у них некоторое время, но мальчик первые месяцы своей жизни был очень слабым.
Когда Саше исполнилось пять-шесть месяцев, навестить их поехала Люда. Долго задерживаться не позволяла работа. Приближалось лето, с ребенком трудно без холодильника, и Люда купила им холодильник, деньги на который, работая вдвоем, мы без труда смогли скопить.
Возвратившись домой, она рассказывала, какой Саша слабенький:
— По-моему, у него даже нет сил плакать, он вообще никогда не плачет. Головку держит еле-еле. Ношу его на руках, а он положит головку мне на плечо и, не переставая, тихо стонет.
Ребята в это время сдавали последний экзамен. Впереди — дипломная сессия.
На лето они приехали в Турки. Милый старый дом! Кто только не жил под его крышей? Скольким поколениям он был приютом! Для Саши нашли старенькую кроватку. Валя постоянно старалась быть с ним на воздухе. Мальчик по-прежнему никогда не плакал. И даже тогда, когда его брали на руки незнакомые люди, которых он видел в первый раз. Свое недовольство он деликатно выражал тем, что хмурил бровки.
Получив отпуск, я тоже приехала в Турки, увидев Сашу впервые в восьмимесячном возрасте. Уже тогда он был красавец и очень забавный.
Мои молодые пошли на Хопер. Саша, проснувшись в своей кроватке, позволил взять его на руки, не заплакал, не развеселился и ничему не удивился. Бедняга давно смирился с участью, что его оставляли с разными людьми. Но вот он увидел возвратившихся родителей. От радости он хохотал в голос, как взрослый, до слез. Вот так это крохотное существо умело любить своих родителей. Мама Катя Сашеньку
А у ребят начался новый учебный год, они должны были приступать к своим дипломам. Естественно, на руках с ребенком сделать это было не под силу. Мы приняли решение взять Сашу к себе, другого выбора не было. Как и с кем оставлять, пока не знали сами.
В поисках няни исходили весь Орск и почти отчаялись. Однажды, возвращаясь с очередных поисков, увидели около соседнего дома группу пенсионеров, сидящих на скамеечке.
Так в нашем доме появилась изумительная няня — баба Варя, деликатная, честная, чистоплотная, но самое главное — любившая Сашу — это было видно.
Привезли его из Самары в десятимесячном возрасте. Он был как картиночка. И все такой же не плакса. И невольно я сравнила его со своими крикунами.
Вспомнился случай, когда мы жили еще в Пензе. На экранах шел популярный фильм «Тарзан». Так как Люду оставлять не с кем, решили посмотреть фильм по очереди. Фильм, к сожалению, был двухсерийный. Когда я возвратилась домой, лицо Люды опухло от слез. И Рэмир сказал:
— Никогда больше не останусь с ней. Как ты вышла, и вот до сих пор она не унималась от крика. И забавить ее невозможно.
Не спокойнее был и Игорь.
Сашенька был совсем не такой. И вообще таких детей я не встречала. Росли же у нас Слава, Сержик. Случалось всякое.
Саша не плакал вообще. Никогда.
О том, что родители его оставили, он понял сразу. Проснувшись утром, протянул вдруг ко мне ручки и, показывая пальчиком, повел через всю квартиру из детской сразу к входной двери.
Баба Варя была таким чудо-ребенком очень довольна. Но несмотря на то, что из-за работы Саша нас с Людой видел меньше, чем бабу Варю, любовь своего детского сердечка больше отдавал нам с Людой. Он отмахивался ручонками от бабы Вари, заливисто хохотал, глядя на Люду и истошно визжал от радости. Хоть уши затыкай. Неожиданно Люда заболела. Долго надеялись, что бронхит пройдет сам по себе, но кончилось тем, что ее положили в больницу. Вечерами мне нужно было с работы заходить в магазины за продуктами, навещать в больнице Люду, порою задерживаться на собраниях и переносить на ногах прицепившееся острое респираторное заболевание.
Баба Варя выразила недовольство, она спешила домой и вечерами задерживаться у нас отказывалась.
Я написала два письма — в Сызрань родным Вали и маме Кате с просьбой приехать ненадолго и помочь. Валины родители прислали письмо с отказом и довольно обидное. Решила, что мама Катя, так любившая к нам прежде приезжать в гости зимой, приедет и в этот раз.
Но приехал папа Сережа. Маме было уже семьдесят пять лет, папа Сережа ее не отпустил.
— Ну, какая она нянька? — сказал он мне, — она совсем старуха. Папа Сережа видел, что меня и саму острое респираторное заболевание валит с ног, а баба Варя дольше шести не задерживается.