Мои Великие старухи
Шрифт:
– Я слышал, что вы подавали на журналистов в суд?
– Да, их приговорили к денежному штрафу в десять тысяч франков.
– А чем вас привлекал Миттеран? Почему вы подружились?
– Заслуга Миттерана-политика была в том, что впервые за полвека он сумел возвратить к власти левые силы. А Миттеран-человек – это сплошное очарование. Его отличало чувство юмора, он любил людей, был впечатлительным, вдохновенным человеком.
«Я прятала у себя людей, за которыми охотились»
– В ваших романах мало политики. Только любовь, страсти, азарт. Но вы дружили с крупнейшим политиком Франции. Это значит,
– Заметили вы верно, политика для меня – нечто особенное. Я долго ждала, наверное, лет двадцать, а может и больше, прежде чем у меня появился политический взгляд на происходящее, до этого мне все было безразлично.
Я слишком предавалась забавам, чтобы заниматься столь серьезными вещами. Мое первое увлечение политикой связано с алжирской войной, когда я встала по левую сторону баррикад. Я прятала у себя людей, за которыми охотились. Подписалась под манифестом французской интеллигенции, солидаризуясь с Фронтом спасения Алжира. И тогда ОАСовцы [21] взорвали бомбу возле моего дома. А я назло всему продолжала прятать раненых и французов, работавших вместе с алжирцами.
– Ну, вы, Франсуаза, и вправду герой. Не каждый способен на такое. Между прочим (наверное, у нас мало кто об этом помнит), известный советский поэт Роберт Рождественский, ныне покойный, обратился к вам через «Литературную газету» со стихотворением «Париж, Франсуаза Саган».
21
Секретная армейская организация (OAS – фр. Organisation de l'arm'ee secr`ete) – ультраправая националистическая террористическая организация, существовавшая во Франции во время Алжирской войны (1954–1962).
– К сожалению, я не знаю об этом, оно до меня не дошло. А о чем стихотворение?
– Поэт, называя вас пророком, отмечая вашу сверхпопулярность среди молодежи, призывает переосмыслить позицию отстраненности от социальных проблем и повлиять на общественное мнение.
– Но я не верю, чтобы я смогла как-то повлиять на события, чтобы меня послушали.
– Скромничаете, ведь ваши книги проникают в души читателей, а их у вас миллионы. Значит, вы все или почти все можете.
– Могу только сказать, что настоящая литература вечна. Все же остальное временное, все проходит. В демократическом государстве отнюдь не обязательно заниматься политикой. Художника должно волновать искусство с эстетической точки зрения. Когда Достоевский писал «Бесов», то он писал о действительно важных общественно-политических проблемах. Но он написал и «Идиота», в котором политика не играет доминирующей роли.
– Я слышал мнение людей о том, что ваши романы – это как бы академия любви, некая наука интимных отношений.
– Не уверена. Этим делам в школе не обучаются. И в академии тоже.
Ушла от мужа – читателя газет
– Герои ваших романов совершают какие-то поступки, волевые движения, меняя судьбу, биографию. Как и вы, наверное, в личной жизни?
– Да, свою жизнь я меняла несколько раз. Первый раз я вышла замуж в двадцать два года. И когда однажды вошла в свою квартиру и увидела мужа, читающего на диване газету, то сказала себе: «Что я наделала, неужели вот так я буду жить до конца своих дней с мужем, читающим газеты?» Упаковала чемоданы и вышла из дому. Навсегда. Муж лишь крикнул: «Ты куда?» Это был развод без сцены. Ради справедливости надо добавить, что мой поступок его не огорчил. А если бы я увидела его несчастным, может быть, не поступила бы так.
– Вы человек импульсивный, решительный, волевой?
– Люди считают меня
– Простите, мадам, не могу не сказать, что я такой же. Стараюсь не допускать истерик и не вводить в истерику. Хотя, впрочем, что вам до этого…
– Любопытно, в каком месяце вы родились?
– Июнь, 22 число.
– Вот видите, а я 21 июня. Вы Близнец, переходящий в Рака. Я верю астрологам. Мой друг Жан Поль Сартр тоже родился 21 июня. И это был человек, который тоже не терпел всяких драм и все принимал легко и весело. Что бы ни случилось, лучше всегда быть веселым, оставаться на коне. Я такая, и чувствую, что вы тоже.
Интервью Саган дает редко: «Если я буду принимать всех журналистов, то кончу тем, что буду жить как на постаменте». Прощаясь с Франсуазой, я решился рассказать ей давнюю историю своей заочной любви к начинающей романистке. Было это, точно помню, в 60-м году. Я служил тогда в армии и однажды в гарнизонной библиотеке наткнулся на сообщение о молодой французской писательнице. В статье пересказывалось содержание повести, была помещена биографическая справка. Этого оказалось достаточно, чтобы мое воображение разыгралось и я заочно влюбился в далекую парижскую девушку.
Франсуаза расхохоталась своим мелким стремительным смехом и заключила:
– Весь наш разговор о литературе не стоит одной этой новеллы. Вот он – самый веский аргумент в мою пользу: «В меня был влюблен русский солдат».
На секунду Франсуаза запнулась и добавила: «Даже русский солдат».
Но я не обиделся.
1988–1990
Глава 20. Исса Панина: великая вдова пророка
Однажды, это было в конце 1988 года, в магазине русской книги в Париже я познакомился с Иссой Яковлевной Паниной, вдовой блистательного ученого, философа, писателя Дмитрия Панина. Он скончался за год до моей встречи с Иссой Яковлевной, и я очень сожалел, что не застал его, не пообщался лично с прообразом Сологдина в романе Солженицына «В круге первом». Поняв мой искренний интерес к творчеству Дмитрия Панина, Исса Яковлевна включила меня в число своих друзей и одарила знакомством с уникальным архивом мужа. Помню, с каким волнением в небольшой квартирке в Севре под Парижем я читал письма Александра Солженицына, адресованные своему другу. Это было даже не волнение, а настоящий трепет, ибо в те годы Солженицын, еще «вермонтский отшельник», был для советского человека недосягаемым, «виртуальным».
Перелистывая письма (я точно помню, их было около сотни), разглядывая уникальные фотографии, слушая рассказы Иссы Яковлевны, я открывал для себя трагическую судьбу двух великих изгоев XX века.
Приезжая в Париж, я знал, что, набрав знакомый номер, услышу голос Иссы Яковлевны, всегда бодрой, слегка ироничной и наигранно ворчливой, но, по сути, очень доброжелательной и, главное, заинтересованной в нашем дружеском общении. При необходимости она предлагала мне свой кров и, если я возвращался глубоко за полночь после встреч с парижскими друзьями или визитов в казино городка Анген, по-матерински беспокоилась, не спала, предлагала чай… Однажды, собираясь к отъезду в Москву, я не представлял, как мне тронуться с места и добраться до аэропорта Шарль де Голль из-за огромного количества купленных в Париже книг о русской эмиграции. Исса Яковлевна тотчас позвонила какой-то знакомой и упросила довезти меня до аэропорта с моим, по французским меркам, «сумасшедшим» багажом. Мало того, оказалось, что в таможенной службе Аэрофлота работает родственник той «знакомой», в связи с чем счастливо разрешилась другая проблема – «перегруз» – страшное слово для тогдашнего советского туриста. Соответствующей службе пояснили, что лишние килограммы – это книги, необходимые московскому журналисту для работы. Спасибо, дорогая Исса Яковлевна!