Мои жизненные причалы. Очаровательные очерки о такой же семье
Шрифт:
Так мама водила Володю в школу два года. Он потом ушёл в армию и стал военным строителем. А я обижалась на маму. Почему она чужого ребёнка каждый день в школу чуть ли ни за ручку водит, а свою дочь никогда в школу не провожает?
Я говорила маме: «Поручи своего Уварова кому-нибудь, что ты с ним мучаешься?!» Мама отвечала: «С ним никто не справляется. Он никого не слушается, кроме меня. Но главное, у парня всё трудно в семье, а со мной он как будто оживает. Я же не только истории должна детей учить, а делать для них много чего ещё. Такая работа. Лучшая из всех других
Так мама работала спасателем и растила Володю Уварова, а потом Сашу Бакина и Юру Каданцева и, вообще, всегда кого-нибудь.
Потому что надо просто работать с детьми. Работать честно, добросовестно, ответственно, спокойно и профессионально. А порой работать спасателем и скорой помощью.
Уверена, любое занятие с ребёнком ему что-то даёт. Даже если мы, педагоги, не сможем научить учеников английскому или тригонометрии, то, может быть, мы хотя бы сумеем поставить заслон на пути их превращения в Маугли и Тарзанов. Или в чём-то поможем. Или даже от чего-то спасём. Такая работа! Лучшая!
Плохих детей не бывает! Или как?
Моё детство, можно сказать, прошло в «маминой» школе, где она была директором. Это была обычная общеобразовательная школа. Я училась в другой школе (с углубленным изучением английского языка). Мама считала, что негоже ребёнку учиться там, где родитель – директор. Но, после уроков я шла в «мамину» школу и была там до вечера.
«Мамину» школу я видела изнутри. Вот как там работали с «трудными» классами. Проходит педсовет по распределению часов и классов, а я сижу на задней парте и занимаюсь своими делами.
Мама говорит: «Коллеги! Распределение часов начинаем с самых проблемных классов. Давайте озвучим, какие у нас самые «трудные» классы и обозначим, какие с ними проблемы». Учителя и завучи высказывались.
Если выявили, что 9Д – очень «проблемный» класс, то комплектование в нём шло так: историю и обществоведение в этом классе ведёт директор школы (моя мама), математику – завуч по учебной части, русский язык и литературу – организатор внеклассной работы, географию – председатель профсоюзного комитета и т. д. Администрация «маминой» школы всегда «разбирала по себе» часы в самых проблемных классах.
Я как-то спросила маму: «Мам, а почему ты берёшь самые «трудные» классы? Ведь ты могла бы выбрать себе для работы отличников и хорошистов, а плохих детей раздать другим».
Мама ответила: «Плохих детей не бывает! Бывают неумные и ленивые взрослые, которые не умеют или не хотят работать с детьми. И ещё. Кто же после этого меня будет уважать? Какой я тогда начальник, если не справляюсь с «трудными» классами? Как же тогда с ними должны справляться учителя? Когда завучи и директор работают на проблемном классе, ученики улучшаются на глазах. А администрация в школе на то и поставлена, чтобы во всём помогать учителю. По-другому нельзя. Просто нельзя и всё».
Так же было с работой с родителями. В проблемные классы на родительское собрание приходит кто-то из администрации школы. Ведь родители порой бывают «труднее» своих детей. И школьное начальство «бросается на амбразуру». Перед родительскими
Мама говорила: «Если тебе невыносимо трудно и, кажется, что нет больше сил, помоги тому, кому труднее и тяжелее тебя. Посмотри внимательно вокруг и найди таких людей. И особенно детей!»
Каким быть – личный выбор педагога
Были и другие правила и традиции в «маминой» школе. Когда в школе проходил семинар с большим количеством гостей и открытых уроков, то кто-то из школьной администрации давал открытый урок наряду с остальными учителями.
Администрация школы заранее распределяла открытые уроки, которые придётся давать в учебном году. Скажем, в первой четверти открытый урок даёт завуч по учебной работе, во второй четверти – директор школы, в третьей – организатор внеклассной работы и т. д.
Видя, как мама волнуется, готовясь к открытому уроку, я спросила, обязательно ли ей давать этот урок. Мама ответила: «Конечно, обязательно. Какое я имею право требовать с рядовых учителей давать открытые уроки, если сама их никогда не даю?!»
Субботники в «маминой» школе организовывались с непременным участием школьной администрации. Вся территория делилась на участки, которые закреплялись за разными классами. На уборку участка выходил класс с классным руководителем, а с ними кто-то из администрации или учителей без классного руководства. Члены школьной администрации обычно работали вместе с самыми проблемными классами.
Мама говорила, что ученики работают лучше на любом участке, если рядом с ними на равных трудится учитель, а тем более завуч или директор. А после субботника ребята с гордостью рассказывали: «С нами на участке сама директриса работала. Она наш класс любит».
При проверке у учителей планов уроков мама раскрывала свою тетрадь с поурочными планами и говорила: «Я пришла проверить ваши поурочные планы и показать вам свои». Как в таком случае прийти учителю на работу без плана урока?!
При составлении общешкольного расписания мама исходила из того, что директору и завучам расписание уроков можно делать с любым количеством «окон», т. к. они всё равно должны постоянно находиться в школе. А учителям расписание надо составлять, по возможности, максимально удобно – с методическим днём и наименьшим количеством «окон».
А ещё от мамы я узнала, что директору и завучам школ не пристало ходить на больничный. Это – неловко, неудобно и просто стыдно перед учителями. Мама рассуждала так: «Если администрация школы «сидит» на больничных, то же самое будет и с учителями. Да и вообще педагогам на больничном быть некогда! Надо работать с детьми».
Мне вспомнился эпизод из моей учительской жизни. Следуя маминому принципу «не ходить на больничный», я так и делала. Если и брала больничный, то редко и в самом крайнем случае. Даже без голоса и с больным горлом шла на работу. «Ведь педагогу на больничный ходить нельзя!» – жил во мне мамин завет.