Мокко
Шрифт:
Вернулась его мать.
– Арно!
Он с виноватым видом вскочил.
– Ты что здесь делаешь? Я ведь просила тебя не мешать посетительницам. Или я отведу тебя в «Club Mickey», слышишь?
Мальчик, упрямо выставив подбородок, сказал:
– Я не хочу ходить в «Club Mickey», потому что они обзывают меня дебилом, потому что я объясняю им, как устроены поезда будущего и как Энакин Скайуокер стал Дарт Вейдером, потому что он перешел на темную сторону, и потерял свою мать, и ему стали сниться кошмары, и он начал бояться потерять так же и свою жену Падме.
И снова этот бесцветный, громкий голос, заполняющий собой
Мать подтолкнула мальчика к двери с нетерпением, в котором угадывалась нежность.
– Иди, мой хороший, дай маме поработать.
– Он мне не мешает, – сказала я.
Она улыбнулась мне. Потом закрыла за сыном дверь.
– Это мило с вашей стороны, мадам. Но так будет лучше. Правда.
Я смотрела на нее. Лицо ее вдруг показалось мне грустным и усталым.
– Почему так будет лучше?
Она вздохнула.
– Понимаете, он не такой, как другие дети.
Я не знала, что на это сказать.
– У Арно синдром Аспергера. Это редкая форма аутизма.
У нее не сразу получилось сконцентрироваться на макияже. Кисточка застыла в воздухе перед моими глазами.
Аспергер…Я вспомнила, что видела это слово в документах из папки на комоде в ее спальне тем вечером, но она об этом, конечно, не знала.
– Такие дети выглядят нормальными, но живут они в своем мире. Им трудно общаться с другими людьми. Они все воспринимают буквально. Например, нельзя сказать Арно: «Я умираю от усталости» или «Разбейся в лепешку, но сделай». Он не понимает, он пугается. Но очень часто эти дети оказываются одаренными. Это как раз случай Арно. Его увлекает все, что связано с космосом, с планетами, солнечной системой, скоростными поездами, космическими кораблями. – Она посмотрела на меня и улыбнулась робко, словно бы извиняясь. – Я надоедаю вам своими проблемами, мадам. Мы остановились на уровне век? Пожалуйста, закройте глаза!
Я послушалась. В комнате по-прежнему звучала музыка «The Cure», теперь – композиция «Just like Heaven». [67] Эта песня снова напомнила мне об Эндрю. И о Малькольме, который, гримасничая, пародировал соло на гитаре.
Потом я снова услышала ее голос. Ее хриплый голос курящей женщины.
– Говорят, даже некоторые известные люди родились с синдромом Аспергера. Леонардо да Винчи, Эйнштейн, президент Кеннеди. И они добились успеха, они были по-своему гениальны. Я стараюсь не слишком беспокоиться об Арно, но в школе над ним смеются. Вы же слышали, как он говорит… Словно читает по книжке.
67
«Как небеса» (англ.).
– Да.
– А теперь посмотрите, пожалуйста, вверх… Уверяю вас, с ним не так-то легко. И мой муж не особенно терпелив. Он начинает нервничать, сердится и не понимает, что мальчик от этого страдает.
– Да, я понимаю.
– Это нелегко. Но, если не считать этого, мой муж – сама любовь. Просто ему трудно смириться с тем, что его сын болен, понимаете? У него не получается найти с ним общий язык. У вас есть дети, мадам?
У вас есть дети, мадам?
Я затаила дыхание.
Да, у меня есть ребенок, сын, которого ты сбила, двуличная тварь, и он
Внезапное желание убить ее. Сжать эту полную розовую шею изо всех сил. И я могла бы это сделать – здесь, сейчас. Так легко. Так быстро. Эффект неожиданности. Звуки, которые обычно возникают при удушении. Она пошатывается в своих золотистых сандалиях тридцать шестого размера. Становится красной. И падает к моим ногам. Падает с глухим, негромким стуком на светлый паркет.
– Нет, у меня нет детей.
Вежливая пауза.
– Ах, вот как…
Похоже, она смущена.
Лучше было бы мне промолчать… Я приоткрыла глаза. Она снова склонилась надо мной. Я ощутила ее дыхание – теплое, пахнущее лакрицей или ментолом. С нотками табака. Ее темные глаза – бездонные колодцы. Мелкие морщинки в уголках глаз. Легкий белый пушок над верхней губой. Она была так близко… Я спросила себя, понятно ли ей выражение моих глаз. Понимает ли она, зачем я пришла?
Она осторожно отстранилась.
– На веки мы нанесем сиреневые тени, это подчеркнет ваши зеленые глаза. Вы согласны?
Мне удалось кивнуть. Боится ли она меня? Думает ли, что имеет дело с сумасшедшей?
– Мне кажется, это ваш мобильный, мадам.
Я не сразу поняла, о чем она говорит. Из сумки послышалось громкое жужжание телефона. Я сунула туда руку.
Эндрю.
– Малькольм открыл глаза! Слышишь, Жюстин, он открыл глаза, как тогда, с тобой! Это длилось пять или шесть минут.
Взвизгнув от радости и страха – я сама не понимала, пугает меня эта новость или все-таки радует, – я соскочила с кресла.
– Come back, [68] Жюстин, скорее, возвращайся! Ты нужна ему. И мне ты тоже нужна. Что ты там забыла, for God's sake? [69]
Эва Марвиль повернулась ко мне спиной, стараясь стать как можно незаметнее, как можно меньше.
– Что сказали врачи?
– Они не говорят ничего, как обычно. Я ничего не знаю. Не знаю, останется ли Малькольм в таком состоянии навсегда, будет ли передвигаться в инвалидном кресле или жить как овощ! Но я точно знаю: ты должна вернуться. Жюстин, ты меня слышишь? Почему ты молчишь? Где ты? Что ты делаешь? Отвечай!
68
Возвращайся (англ.).
69
Бога ради (англ.).
Если бы он только знал! Если бы он знал, что в эту самую секунду я смотрю на полные плечи Эвы Марвиль. Той, которая сбила нашего сына. Той, которой я еще ничего не сказала.
Ничего не смогла сказать.
– Вам нравится, мадам?
Из зеркала на меня смотрела незнакомка. Женщина с большими золотисто-зелеными глазами, розовыми, четко очерченными губами и сияющим лицом. Женщина, которую я не знала. Нет, я никогда ее раньше не видела. Она была красива. Я же никогда такой красивой не была.