Мол “Северный”

Казанцев Александр Петрович

Сначала Маше было интересно смотреть вниз. Тоненькая ленточка железной дороги, игрушечный поезд на ней… Крохотные домики по обе стороны шоссе. Большой квадрат леса…

Смотреть вниз с десятого этажа страшно. Но поднимись на километр — и это чувство исчезает.

Мимо окна стали пролетать белые клочья, потом потянулись дымчатые струи. Казалось, от их прикосновения самолет вздрагивает. Маша невольно прислушивалась к реву двигателя. Не меняется ли?

Все стало туманным за окном, словно оно запотело. Маша попыталась протереть стекло, но это не помогло. Снаружи ничего не было видно.

И вдруг в глаза ударило

яркое солнце. На земле был едва брезжущий рассвет, а здесь сверкающий день. Вниз уходила странная, залитая ослепительным светом страна белых вихрей, ватных холмов и долин, конических алебастровых вулканов и известковых кратеров, неправдоподобная страна снежных, сливающихся в фантастические скульптуры туманов, страна света без теней.

Маша подумала, что никто с земли не видит этой красоты облаков, освещенных солнцем сверху. Какие они, оказывается, необыкновенные!.. Прошла в салон, но никого не застала там. Через стеклянный купол было приятно смотреть на ясное голубое небо. На горизонте, как и внизу, виднелась все та же сказочная страна клубящихся паров. Маше хотелось, чтобы кто-нибудь пришел сюда. Она стала смотреть иллюстрированный журнал. Интересные фотографии строительства ледяного мола на севере.

В салон зашел командир корабля. Маша, не поднимая головы, старательно перелистывала журнал. Летчик подошел к ней. Маша почувствовала запах табака и одеколона — наверное, утром летчик брился.

— Этого знаю, — указал Росов на фотографию руководителей строительства.

— Молодого? Не Алексей ли Карцев? Да. Здесь написано.

Росов сел рядом с Машей.

— Вы с ним знакомы? — поинтересовалась она.

— Вроде как с вами. Вез его на летающей лодке. С ним была тогда одна такая молодая, красивая…

— Я вижу, вы запоминаете молодых и красивых.

— Еще бы, — простодушно усмехнулся Росов. — Мы с ней наорали друг на друга.

— Наорали? — удивилась Маша.

— Это все Костя. Предупредил каждого из нас, что другой туговат на ухо. Вот мы и выкрикивали любезности.

— Любезности? — Маша пожала плечами. И совершенно неожиданно для себя добавила: — Здесь у вас так ревет двигатель, что невольно чувствуешь себя глуховатой.

— Кричать не будем, — твердо сказал Росов. — Я вас и так запомню.

— Почему?

— Кажется, будто давно знаю. Я работу вашу люблю. У меня сестренка учительствует. Двойки ребятам понаставит, а потом идет ко мне, сокрушается. Я всех ее учеников по именам знаю.

«Как и я маминых», — подумала Маша, но о своей работе летчику ничего не сказала. Она привыкла молчать о ней.

— А я вас действительно давно знаю, — сказала Маша. — Вы знаменитый.

Росов, немного смущенный, пренебрежительно махнул рукой.

— Чего там! Обыкновенный воздушный извозчик, самый простой человек. А вот знаменитых возить приходилось. Я тогда не знал, что Карцева везу. Вернее, не знал, что он придумал этакое. Я его тогда же в клубе острова Дикого услышал. Раздолбали его там здорово. А он мне все-таки понравился. И вот добился своего. Таких я люблю. Край теперь меняется. Мы с вами в Голые скалы летим. А не будь его замысла — кто бы стал в Голых скалах металлургические гиганты строить, город закладывать, школу для новых маленьких жителей открывать? Я за эту школу, пожалуй, Карцеву особо благодарен.

— Почему?

— Так уж, — неопределенно ответил

Росов и встал. — Пойду Костю сменю. Заходите к нам. Ребята будут рады.

Росов ушел. Маша стала думать о нем. Ну что они сказали друг другу? Ничего. А оба уже чувствуют, что давно знакомы. Когда можно сказать, что знаешь человека? Если уверен, как он поступит в том или другом случае. Может она сказать, как поступит Росов? Пожалуй, да. Вообрази самое трудное положение, в которое попал Росов, и сразу ясно, как он поступит. А если представить себе не такое уж трудное положение? Трудное не для него, а для нее?.. Маша смутилась от допроса, который сама себе учинила, и рассердилась. Столько времени рвалась к Амасу, хотела лететь к нему на крыльях, а теперь, когда летит, думает не о нем… а об экипаже самолета.

«Об экипаже самолета!» — Маше показалась смешной эта не очень хитрая формулировка.

Читать Маша не могла. Вернулась в свое кресло, заставила себя сидеть в нем. Пыталась уснуть, не позволяя себе пойти к летчикам. Но все-таки пошла.

Росов вел корабль. «Воздушные мушкетеры» были рады гостье. Перед кабиной пилотов находилась еще одна кабина с койками в два этажа и столом штурмана. Грузный Портос был занят прокладыванием курса, — только отсалютовал рукой. Костя и Мухтар усадили Машу на нижнюю койку, спустили сверху подвесной стол и стали угощать ее свежекопченым омулем. Маше казалось, что она никогда ничего вкуснее не ела. В приоткрытую дверь была видна широкая спина Росова, сидевшего за рычагами управления.

Маше хотелось пройти туда, и она сказала:

— Интересно бы посмотреть самолет.

Бортмеханик Мухтар принял это на свой счет и тотчас решил вести гостью в машинное отделение. Маше ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Они прошли через салон, где два пассажира играли в шахматы, а трое смотрели, потом между двумя рядами занятых кресел, наконец через буфет со столиками.

Мухтар открыл своим ключом освинцованную дверь, и они вошли в машинное отделение.

— Святая святых, не дышите! — возвестил Мухтар. — Атомная силовая станция!

В просторной кабине, примыкая к задней стене, стоял ряд машин уменьшающегося диаметра, связанных общим валом. Маша улыбнулась и сказала, что эти машины походят на игрушечных матрешек: они могли бы войти одна в другую.

Мухтар приосанился и снисходительно заметил:

— Придется прослушать маленькую лекцию. Пригодится. Другим рассказывать будете. Про атомную энергию немного знаете?

Маша кивнула головой.

— Атомный реактор у нас в хвостовой части, за этой стеной. В ней несколько слоев свинца, бетона, бария… Не бойтесь, надежно защищает от радиации.

— Реактор, конечно, с использованием быстрых нейтронов?

Мухтар уважительно посмотрел на девушку:

— Правильно. Подаете надежды. Там действительно легкий урановый реактор без торможения нейтронов. Но главное не в этом! Двигатель реактивный. Отверстие в хвосте, наверное, видели? Энергия есть, но какие газы назад выбрасывать?

— Нагретый воздух, — подсказала Маша.

Мухтар наклонил голову и сощурил без того узкие глаза.

— Думаете захватить наружный воздух, пропустить его через реактор и выбросить сзади? Так просто не выйдет. В реактивной камере, где ураном нагревается воздух, огромное давление. Как подать туда свежий воздух?